Счастье — вещь мгновенная. Как фотовспышка. Не успеешь глазом моргнуть, его уже нет. Еще так недавно Ромка Орешкин был самым счастливым человеком на свете. А теперь…
Впрочем, все по порядку.
По случаю окончания учебного года в школе была устроена дискотека. И на этой дискотеке Ромка решил признаться в любви Лике Соломатиной. Своей однокласснице из 7 «А», точнее уже 8 «А».
Лика пришла в Ромкин класс в середине мая. Классная посадила тогда новенькую рядом с Орешкиным. И очень скоро Лика с Ромкой сделались друзьями. Но дружба — дружбой, а любовь — любовью. К примеру, Димка Молодцов тоже был Ромкиным другом, но Орешкину и в голову не приходило признаваться Димке в любви. А Лике признаться в любви Ромке в голову пришло.
Орешкин давно собирался это сделать, да все как-то духу не хватало. И он постоянно откладывал свое признание. И вот откладывать стало больше некуда. Завтра утром Лика вместе с родителями улетит на Канарские острова. На все лето. Так что если Ромка сейчас не откроет ей свои чувства, то следующая попытка у него будет лишь осенью.
Когда в актовом зале, где проходила дискотека, отзвучали последние аккорды короткой композиции с длинным названием: «Не выходите со двора — там рыщет черная дыра», Ромка наконец-то решился:
— Лика, я хочу тебе кое-что сказать.
В это время зазвучали первые аккорды длинной композиции с коротким названием: «83 слезинки».
— Потом скажешь. Пошли лучше потанцуем.
— Когда потом? Ты завтра улетишь.
— Никуда я не улечу.
— Сама же говорила.
Соломатина поморщилась:
— Ой, нет. Я передумала. Опять эти дурацкие Канары… Они мне уже не в кайф. — Лика передернула плечами. — В этом году я решила провести каникулы в деревне. У твоей бабушки.
Ромка даже про объяснение в любви забыл:
— У моей бабушки?!
— Да, Катя предложила мне поехать вместе с ней, в Гусь-Франковск. Она разве тебе ничего не говорила?
С сестрой Катькой у Орешкина были довольно сложные отношения. У них бывали то периоды «горячей дружбы», то периоды «ледяного молчания». Сейчас как раз был период «ледяного молчания».
— Нет, не говорила.
— А у твоей бабушки корова есть?
— Какая еще корова?
— Обыкновенная. С рогами. Представляешь, я ни разу в жизни не видела живую корову. Только по телику.
— Нету нее никакой коровы! — с раздражением сказал Орешкин.
Вот блин!.. Он в любви собрался объясниться, а Соломатина про корову завелась.
— А русская печка есть? — продолжала интересоваться Лика. — Я никогда в жизни не…
И русской печки нет, — перебил Ромка, — И вообще Гусь-Франковск — это вовсе не деревня, а небольшой городок. Понятно?!
— Жалко, — разочарованно сказала Соломатина. — Ну ладно. Поживу в маленьком русском городке. А то ведь я никогда в жизни…
— …не жила в маленьком русском городке, — закончил за нее Орешкин.
— Да, не жила, — с улыбкой подтвердила Лика. — А что ты хотел мне сказать?
У Ромки уже весь настрой пропал в любви объясняться. После коров с русской печкой.
— Да так, ничего. Я тебе завтра скажу.
— Нет, говори сейчас, — настаивала Соломатина.
— Хорошо, — решился Ромка. — Пошли на четвертый этаж. Чтоб никто не слышал.
Лика засмеялась:
— О-о, секретный разговор.
Они вышли из актового зала, где мигали разноцветные огни и грохотала музыка, и поднялись на четвертый этаж, где было темно и тихо. У Орешкина застучало сердце.
— Лика… — сказал он и замолчал.
— Что?
У Ромки было такое состояние, словно ему предстоит прыгнуть с десятиметровой вышки в ледяную воду. И он прыгнул.
— Лика, я тебя люблю, — выпалил Орешкин. И, затаив дыхание, стал ждать ответ.
Лика молчала. Ромка ждал. Прошла минута… Лика все молчала.
— Ну, — наконец не выдержал Орешкин.
— Что «ну»? — спросила Лика.
— Почему ты молчишь?
— А что я должна говорить?
— А ты меня любишь? — напрямик спросил Ромка.
Вместо ответа Лика достала из кармана электронную записную книжку.
— Ой, совсем забыла. Я же хотела сделать тебе подарок. Знаешь, что это такое? — помахала, она записной книжкой.
— Знаю. У моей матери точно такая же есть.
— А теперь и у тебя будет. — Соломатина нажала кнопочку и показала Ромке на экранчик, — Видишь, я уже сюда вписала: «Роман Орешкин, 8 «А» и твой адрес. Классная вещь, правда?
— Кто спорит — конечно, классная. Но сейчас же речь не об этом. Лика, ты не ответила на мой вопрос.
— Держи. — Соломатина сунула ему в руку записную книжку и пошла к лестнице. На ходу обернувшись, она крикнула: — Мой ответ — на семнадцатой странице!
Ее каблучки дробно застучали по ступенькам.
Орешкин лихорадочно нажал нужные кнопки, открывая семнадцатую страницу. На маленький экранчик выскочила надпись:
«Я тоже тебя люблю. Лика».
Это был самый счастливый миг во всей Ромкиной четырнадцатилетней жизни. Лика Соломатина его любит!.. Она ждала его признания. И заранее написала свой ответ в записной книжке.
— Лика! — закричал Ромка и помчался за любимой. Но ее уже и след простыл…
Орешкин вернулся в актовый зал, Лики здесь не было. Тогда он пошел в школьный буфет.
Лики и тут не было. Зато была Танька Акулова. Прежняя Ромкина любовь.
Танька сидела за столиком и потягивала из высокого стакана апельсиновый сок через соломинку.
— А, Орешкин, — сказал она. — Тыщу лет тебя не видела. Приземляйся.
Ромка нехотя сел.
— Что это ты такой взбудораженный?
— Ничего и не взбудораженный, — сумрачно ответил Ромка.
Покончив с апельсиновым соком, Танька принялась за сникерс. Длинным ногтем она надорвала обертку и отогнула ее в сторону.
— Хочешь кусочек?
— Ну давай, — не отказался Орешкин.
Акулова поднесла сникерс к его губам.
— На, кусай. — Ромка откусил.
— Ну что, вкусно? — Акулова тоже откусила от сникерса.
— Да, ничего, — сказал Ромка, думая о том, как бы ему поскорее отвязаться от бывшей подружки. Танька тем временем доела сникерс и облизала вымазанные шоколадом пальчики.