— Не рановато ли в сыщики записались?
— Подумаешь, — с обидой буркнул Володька. — Шекспир свою знаменитую пьесу "Гамлет" в пятнадцать лет написал.
— А Суворов в шестнадцать лет армией командовал, — добавила я.
— Ага, — кивнул участковый. — А Христофор Колумб в десять лет Америку открыл… Ну что мне с вами делать? В отделение отвести?..
— Отпустите нас, дяденька, — жалобно попросила я. — Вы же видите, никакие мы не грабители.
— Да я-то вижу, — вздохнул Забабашкин. — Но получен сигнал от соседей: две подозрительные личности проникли в дом; примите меры… Вот я и пришел меры принимать.
— А вы им скажите, что в доме никого не оказалось, — предложил Володька.
— Врать, между прочим, нехорошо, — назидательно произнес инспектор.
— А вы и не соврете, — сказала я. — Вы просто немного пофантазируете.
Лейтенант Забабашкин сел на диван и задумался.
— Ладно, ребята, — стукнул он ладонью по колену, — рассказывайте, что за таинственный след привел вас в этот дом.
— Понимаете, в чем дело, — запинаясь проговорила я, — мы не можем вам ничего рассказать, пока расследование не закончено. Ведь даже у вас в милиции существует специальный термин…
— "Тайна следствия", что ли?!
— Да, да, — обрадовалась я. — "Тайна следствия". Нам еще самим не все ясно. Но одно мы знаем совершенно точно — с этим домом связана какая-то запутанная история.
Забабашкин закурил сигарету.
— Вы, ребята, сами чего-то путаете. Я здесь второй год участковым работаю и тоже знаю совершенно точно — никаких запутанных историй с этим домом быть не может. Он принадлежал одному очень хорошему человеку. Полярному летчику Потапову. В прошлом месяце Потапов переехал из Москвы на Шпицберген. Есть такой остров в Северном Ледовитом океане. А дом продал…
— Вот видите! — воскликнул Володька.
— А дом продал, — не слушая его, продолжал лейтенант, — другому очень хорошему человеку. Генералу, который в Кремле работает. Между прочим, в Службе охраны президента.
— Ге-не-ра-лу, — по слогам повторила я, начиная смутно догадываться, о ком идет речь. — А как фамилия этого генерала?
— Глотов его фамилия.
— А зовут — Виталий Сергеевич?!
— Да.
У нас с Володькой так челюсти и отвисли.
Участковый инспектор Забабашкин оказался ментом что надо! Он отпустил нас на все четыре стороны. И мы отправились в обратный путь.
— Ни фига не понимаю, — всю дорогу твердила я. — Неужели Глотов действует заодно с Мясником и Федякиным?!
— Разберемся, Мухина, — невозмутимо отвечал Володька. — Но звонить ему пока не следует.
Домой мы вернулись в первом часу ночи. Конечно, домой к Володьке, а не ко мне. Моя-то квартира была под наблюдением.
И сразу бухнулись спать.
Утром, проснувшись, я побежала в Володькину комнату. Он еще дрых.
— Вставай, Воробей, — принялась я его тормошить. — Потом сон досмотришь.
— Отстань, Мухина Дай поспать.
— Володька, у меня гениальная идея.
— У тебя все идеи гениальные. Отвали.
— Нет, правда. Слушай. Раз Ольгу Васильевну заменили на другую тетку, значит, им нужна не Грохольская, а то, что находится в квартире. Поэтому нам надо понаблюдать за квартирой. Ну как идейка7 Володька встал, потягиваясь.
— Эту идейку, Мухина, я еще вчера высказал.
— Ничего подобного! Ты говорил, что им нужна квартира, а не то, что находится в квартире.
— Да какая разница?
— Большая, Воробей1 Иди, давай, готовь телескоп!
Быстро позавтракав яичницей с сосисками, мы начали по очереди наблюдать в телескоп за окнами старухи Грохольской.
Лже-Грохольская вела себя спокойно. Бесцельно бродила по комнатам; долго пила кофе на кухне; смотрела по телеку музыкальные клипы. А затем собралась и куда-то ушла.
Вернулась она только к вечеру и опять села пить кофе.
— М-да, — разочарованно сказала я. — По-моему, она и не думает ничего искать. Володька оторвался от окуляра.
— Симпатичная девушка. Слушай, Мухина, а может, она ни в чем не виновата?
Просто выразить не могу, как я разозлилась.
— Симпатичная?!. Не виновата?1. Запомни, Воробей: внешность обманчива! Наполеон тоже был симпатичный, но это не помешало ему угробить всю армию под Ватерлоо!
Свет в окнах квартиры Грохольской внезапно погас.
— Гляди, гляди! — возбужденно произнесла я. — Что это значит?!
Володька посмотрел в телескоп.
— Это значит — она легла спать.
— Тьфу ты! А нам-то чего теперь делать?! Воробей направил трубу телескопа в небо.
— Лично я собираюсь наблюдать комету Морнауха. Как раз сегодня она начинает приближаться к Земле.
— Никуда твоя дурацкая комета не денется! — Я снова направила телескоп в окна Грохольской. — Понаблюдаешь ее в следующий раз.
— Ты шизанулась, Мухина! — возмущенно закричал он. — Другой раз будет через сто световых лет!
— Вот тогда и понаблюдаешь.
Без церемоний столкнув его со стула, я уселась сама, прильнув глазом к окуляру.
Володька, дурачась, начал громко декламировать:
Мухина Эмма На речку пошла! В среду нырнула, В субботу всплыла!
Я не обращала на его приколы никакого внимания. Дело в том, что я заметила странное несоответствие. Мою комнату и кухню Грохольской разделяла общая стена. Я отлично знала, что окно в комнате расположено не посредине стены, а почти в углу, так же, как и окно кухни Ольги Васильевны. Другими словами — на фасаде здания оба окна должны были находиться совсем рядом. Однако, глядя в телескоп, я видела между ними такое большое расстояние, словно там была еще одна комната.
Мне показалось это подозрительным.
Я тут же выложила свои наблюдения Володьке. Он перестал дурачиться и задумался.
— Получается, что между твоей комнатой и кухней старухи Грохольской существует еще одна комната, — высказал он вслух мою мысль. — Потайная.
Я молча кивнула.
— Ну, дела! — Воробей азартно взъерошил свои волосы. — А что, если нам сейчас пойти к тебе и дрелью просверлить дырку в стене. Вот и узнаем, что там за комната.
— Как это, интересно, мы пойдем, если квартира под наблюдением?!
— А, черт! Совсем забыл! Он снова задумался.
А у меня в голове уже созрел отличный план.