Book.

— Клевое она себе местожительство в заявлении указала, — хмыкнул Генка, озирая кладбищеский пей­заж.

— Да уж, — фыркнул Макс, — прикольная девчонка эта Курочкина.

— Интересно, почему она написала адрес кладбища?

— Да нипочему. Взяла с потолка первый попавший­ся адрес.

— Не-е-т, — задумчиво тянул Самокатов. — Тут что-то другое. Давай-ка здесь все осмотрим.

— Ну давай, — без особого энтузиазма согласился Горохов.

И друзья принялись бродить между могил, читая надгробные надписи.

Бродили-бродили и забрели в самый отдаленный уголок, где уже давно никого не хоронили. Это была старейшая часть кладбища. С массивными старинными надгробиями.

Макс широко зевнул. Унылое место навеяло на него сонливость.

— Самокат, а что ты, собственно говоря, хочешь здесь найти?

Генка и сам толком не знал — что.

— Пошли отсюда, — снова зевая, предложил Горохов.

— Ладно, пошли.

И тут Генкино сердце подпрыгнуло, будто мячик. А сам он застыл с вытаращенными от изумления глазами.

— Горох, вон Курочкина стоит.

Макс посмотрел, куда указывал Самокатов, но ни­кого не увидел.

— Где?

— Да вон же!

Только теперь до Макса дошло, что Генка указывает на надгробную статую.

— Памятник, что ли? — все же решил уточнить Го­рохов.

— Ага, памятник. — Самокатов от волнения сглот­нул. — Это она, Горох...

Да, перед Генкой была мраморная Курочкина. Де­вочка стояла на невысоком постаменте, скорбно скрестив руки на груди.

Ребята подошли ближе. И прочли надгробную над­пись:

РИТА КУРОЧКИНА

1900- 1914

— Вот так фишка, — присвистнул Макс.

А Генка слова не мог вымолвить. Такого крутого по­ворота он от Курочкиной не ожидал. Мало того, что она толкнула его под поезд, мало того, что укусила за губу, мало того, что хотела выйти замуж за Афонькина — она еще и умерла в прошлом веке.

Горохов между тем деловито осмотрел надгробие.

— Гляди, Самокат, — кивнул он на надпись, выве­денную белой краской:

«Мог. посещ. Инв. № 24».

— А что это такое? — спросил Генка.

— Могила посещается, — расшифровал сокращение Макс. — Ее инвентарный номер — двадцать четыре.

— А зачем это написали?

— На всех старых могилах так пишут. Потому что если за могилой никто не ухаживает, на этом месте других хоронят.

— Откуда ты знаешь?

— У меня же дедушка в похоронном бюро работает.

Самокатов вновь взглянул на мраморную Курочкину.

— Я офигеваю, — пробормотал он.

— Да брось ты, Самокат, офигевать! — хлопнул друга по плечу Горохов. — Все о'кей! Мы на верном пути!

— То есть? — не понял Генка.

— Сейчас выясним у сторожа, кто посещает эту мо­гилу. И опять пойдем по следу.

Друзья вернулись к кладбищенским воротам. И Макс завязал разговор с великаном — по той же схеме, что и с карликом на собачьем кладбище.

— Извините, а вы не скажете, почему это кладбище называется «Селивановским»?

— Скажу, — ответил великан, не переставая махать метлой. — Самого первого тут похоронили купца по фа­милии Селиванов. Потому и назвали «Селивановским».

— А вы здесь сторожем работаете?

— И сторожем, и могильщиком, и уборщиком... — перечислил великан.

— И все небось за одну зарплату? — посочувствовал Горохов.

— Верно, — подтвердил великан и достал сигаре­ты. — Надо, пожалуй, перекурить.

Он закурил.

— А вы не знаете, кто посещает могилу со статуей девочки? — вмешался Самокатов.

— Знаю, — сказал великан. — Женщина одна посе­щает.

— Старая? — спросил Генка.

— Да нет, не старая.

— Молодая? — спросил Макс.

— Да нет, не молодая.

— А какая же? — удивились ребята.

— Средних лет, — ответил великан и, выпустив изо рта дым, добавил: — О-очень симпатичная дамочка.

— А вы не в курсе, где она живет? — наудачу поинте­ресовался Горохов.

Великан басовито рассмеялся.

— Что, парень, познакомиться хочешь?

Макс хихикнул.

— Да нет. Просто мы поспорили, кто памятник на могиле делал: Врубель или Шишкин. Скажи, Ген?

— Ага, — сказал Генка, ясно понимая, что Горохов сморозил чушь. Врубель с Шишкиным были художниками, а не скульпторами.

Но великан проглотил Максову чушь, даже не по­морщившись.

— Без понятия, — пожал он могучими плечами. — Это вам, действительно, надо у Маргариты спросить.

— У какой Маргариты?

— Ну, ее Маргаритой звать.

— Кого?!

— Женщину, которая могилу посещает, — пояснил великан. — Маргарита Курочкина.

— А вы не путаете? Там похоронена Маргарита Ку­рочкина.

— И эту женщину тоже зовут Маргарита Курочкина.

— Она что, сама к себе на могилу ходит? — пошутил Горохов.

Великану шутка понравилась. Он басовито рассме­ялся.

— А ведь и правда получается, что она сама к себе ходит. Во хохма!

— Так у вас есть ее адрес? — спросил Самокатов.

— Адреса нет. А телефончик имеется. — Великан подмигнул мальчишкам. — Я у всех красивых дамочек, которые сюда приходят, телефончики беру... А если се­рьезно, то я около памятника цветник делал, вот и взял телефон на всякий случай. Мало ли что согласовать...

Он достал потрепанную записную книжку и дал ре­бятам номер телефона.

Друзьям до того не терпелось продолжить расследо­вание, что они в первом же попавшемся киоске «Роспе­чати» купили таксофонную карту и из первого же таксо­фона позвонили неведомой Маргарите Курочкиной.

Им ответил мужской голос:

— Школа слушает.

— Позовите, пожалуйста, Курочкину, — попросил Горохов.

— Она в Голландии.

— А когда вернется?

— На следующей неделе.

Макс повесил трубку.

— Она в Голландии, — сообщил он стоящему рядом Самокатову. — Вернется на следующей неделе.