— Ну вот, с этой девочкой практически всё ясно, — провозгласила Паулина, убирая фотографию в сумочку. — Глазки грустные… На сегодня, пожалуй, хватит. Иди, Лиза, на урок.
— А я вам ещё нужен, господин Хрустицкий? — осведомился Игорь Сергеевич, робко поглядывая то на Паулину, то на Эдуарда Федоровича. — А то у меня одиннадцатиклассники контрольную пишут…
— Нет-нет, бегите-бегите, мы справимся, — успокоил его тот и вальяжно закинул длинную ногу на другую длинную ногу. Директор засеменил прочь из собственного кабинета, как послушная собачка.
— До свидания, Кудрявцева Лиза из седьмого «б», — многообещающе сказал в спину Лизе господин Хрустицкий. — До скорой встречи.
«Ещё чего — до скорой! — возмутилась Лиза. — Забыть бы вас всех, как страшный сон!»
Под дверью караулила Саблезубая — подслушивала, что ли?
— Список по восьмым готов? — деловито спросил директор над головой у Лизы. — Как, ещё нет? С седьмыми они уже всё.
— Но как же… а Лялечку? — задохнулась Саблезубая, зашуршав красной папкой. — Они ведь вашу Марианну уже смотрели, а она вообще в пятом!
Тут оба вспомнили про Лизино существование.
— Пойдём-ка я тебя обратно провожу, Кудрявцева, — хищно сказала Саблезубая, метнула на директора испепеляющий взор и, цепко держа Лизу за плечо, повела вверх по лестнице.
— Это ничего, что через пять минут звонок, — бормотала Саблезубая, — за пять минут много успеть можно… — она явно имела в виду не оставшийся Лизе хвостик от урока русского.
На этот раз она даже не стала стучаться в дверь — впихнула Лизу в класс и под вопросительным взглядом Малины Вареньевны официально потребовала:
— Ещё мне нужна Алла Шевченко, — как будто вся школа не знала, что Лялька Саблезубина дочка!
— Пойдём, — железным голосом велела Саблезубая. Лялька побелела и медленно, словно русалка под водой, заскользила к двери.
— Ну что, Кудрявцева, обломилась? — ехидно прошипел Лизе в спину ябеда и вредина Гарик Горшков. Лиза его почти не услышала — Лёвушка через проход усиленно мигал, пытаясь без слов задать примерно тот же вопрос.
— Горшков, уймись, — устало сказала Малина Вареньевна. — Кстати, ко всем относится, — добавила она, потому что по классу, как осенний ветер, гуляли шепоточки и шуршали записочки. — Откройте дневники и запишите домашнее задание.
Лиза даже толком за ручку взяться не успела — грянул звонок.
— Поскольку диктанта сегодня не было по не зависящим от нас обстоятельствам, — Марина Валерьевна постучала карандашом по столу, — на следующем уроке с него и начнем. И не разбегайтесь особенно — хватит на сегодня опозданий.
С возмущенным гулом седьмой «б» повалил в коридор.
Ляльку вернули совсем скоро — не прошло и тех самых пяти минут. Надутая и красная, она набежала на Лизу, капая слезами на сияющий паркет.
— Ну, как? — осторожно спросила Лиза.
— А никак! — горестно возопила Лялька. — Даже почти разговаривать не стали. И диктофон не включали! Дядька этот чего-то там спросил про хобби, и всё, и не дослушал! Я ему даже про шейпинг ничего рассказать не успела!
Лиза похолодела: её-то и фотографировали, и записывали, и про Бабушку пытали, и про музыку, Она огляделась по сторонам, но изнывающий от нетерпения Лёвушка соблюдал обычную конспирацию — на переменках он с Лизой по-прежнему старался не разговаривать. И дело было не в пресловутом «тили-тили тесто» — в конце концов, вон Вовка Миланов с Надей Приходько с самой дискотеки все переменки не разлей вода, и рюкзак он ей с первого сентября носит, и ничего. Но Лёвушка и с Костей Конрадом тоже в школе не особенно разговаривал. На всякий пожарный случай. А то вот в прошлом году как чуть потеряли бдительность, пронырливая Юлечка Южина тут же заинтересовалась, какие у них троих такие секреты, выследила и… до сих пор вспоминать страшно!
— Ну не расстраивайся ты так, — утешала Ляльку Лиза. — Ещё никто ничего не сказал, я сама слышала. Пошли посидим.
За выходные в коридоре неведомо откуда появились симпатичные банкетки, обитые чуть ли не бархатом. Цвет, правда, был какой-то неаппетитно-бурый, но зато, усевшись, Лиза с Лялькой сразу оценили новшество — теперь не было никакого риска, что проносящийся мимо с визгом третьеклашка врежется тебе в живот.
— Что ты слышала? — подозрительно спросила Лялька. — Чего они тебя столько мариновали?
— Они ещё отбор не закончили, — на второй вопрос Лиза решила не отвечать. — Может, потом ещё раз вызовут.
— Да-а, — обиженно взвыла Лялька. — Тебя-то вызовут, тебя-то, может, даже уже и во второй список включили…
— В какой второй? — насторожилась Лиза.
— Ты что, с луны свалилась? — Лялька захлопала тяжёлыми от туши ресницами. — Мама говорит, они с той недели отбирают. Мама говорит, сначала по всем классам, потом вроде решили, что из первых-третьих не будут, и из старших тоже.
Лиза не успела и рта раскрыть.
— А ну встать! — грянуло над ухом.
Лиза с Лялькой хором вздрогнули.
— Я кому сказала! — мощный голос тети Маши перекрыл многоголосый визг малышни. — На скамейках сидеть запрещено!
— А для чего тогда их тут поставили? — искренне удивилась Лиза и тут же раскаялась.
— По инструкции! — припечатала тетя Маша и воздела швабру. Лиза и Лялька спорхнули с банкетки легче бабочек. Вся школа знала, что от тети Маши можно и по шее схлопотать, и потом жалуйся — не жалуйся, никто не заступится.
— А ну убрал ноги! Живо! — тетя Маша двинулась дальше со шваброй наперевес и согнала со следующей банкетки разлегшегося Костю Конрада. — В школе журналисты, а он тут красоту портит!
«Сейчас Костик её испепелит», — испугалась Лиза, но дракончик, вместо того чтобы сверкнуть глазами, лишь скорбно вздохнул и покорно поплёлся прочь. Заболел, что ли?
Диктант на следующем уроке оказался, по счастью, недолгим и не очень-то сложным. Правда, мысли у Лизы всё равно разбегались, да и Лёвушка уже просто изнемогал. Ещё ведь целых три урока!
Собрав листочки с диктантом, Малина Вареньевна объявила:
— А теперь займемся литературой. — Она раскрыла журнал. — Так, кто у меня должники? Ефимов, начнем с тебя.
Вечно сонный Макс Ефимов воздвигся над партой и, запинаясь, начал:
— Жуковский. Василь Андреич. Баллада. Крысы и епископ. То есть… это… Епископ и крысы.
«Опять крысы!» — Лиза передернулась. Вот уж не везёт так не везёт. Мало того, что утром в подъезде было…
— «Суд Божий над епископом», — обречённо поправила Малина Вареньевна. Должников накопилось порядочно, и выслушав в третий раз мрачную историю о епископе, которого съели крысы, — а из всего Жуковского к сегодняшнему дню почему-то все выучили именно её, хотя были баллады и покороче, — Лиза заёрзала. Лёвушка забыл о конспирации и сверлил её глазами. Малина Вареньевна под аккомпанемент очередных крыс понаблюдала за ними и сжалилась: