Он откинулся на спинку кресла, погруженный в размышления о своем грядущем величии. Таинственный свет вспыхнул еще ярче; он как будто плясал по переулку, переходил с одной стороны на другую и двигался по орбите, не менее эксцентрической, чем орбиты самих комет.
Ученый джентльмен был холост. У него не было жены, которую он мог бы позвать и удивить; поэтому он позвонил слуге.
– Прафль, – сказал ученый джентльмен, – сегодня в атмосфере происходит нечто весьма необычайное. Вы видели это? – добавил ученый джентльмен, указывая на окно, когда свет появился снова.
– Видел, сэр.
– Что вы об этом думаете, Прафль?
– Что я думаю, сэр?
– Да. Вы выросли в этих краях. Что бы вы сказали, какова причина этих вспышек?
Ученый джентльмен, улыбаясь, предугадывал ответ Прафля, что он никакой причины найти не может. Прафль размышлял.
– Я думаю, что это воры, сэр, – ответил, наконец, Прафль.
– Вы – дурень и можете идти вниз, – сказал ученый джентльмен.
– Благодарю вас, сэр, – сказал Прафль и ушел.
Но ученый джентльмен не мог примириться с мыслью, что гениальный трактат, который он задумал, погибнет для мира, а это неизбежно случится, если соображение гениального мистера Прафля не будет задушено в зародыше. Он надел шляпу и поспешно вышел в сад, решив исследовать вопрос самым основательным образом.
Незадолго до того как ученый джентльмен вышел в сад, мистер Пиквик со всею быстротой, на какую был способен, пробежал по переулку, чтобы поднять ложную тревогу, будто кто-то сюда идет, и время от времени отодвигал заслонку потайного фонаря, дабы не попасть в канаву. Едва поднята была тревога, как мистер Уинкль перелез назад через забор, а Арабелла побежала домой; калитку заперли, и три искателя приключений быстро зашагали по переулку, но тут ученый джентльмен отпер свою калитку.
– Держитесь! – прошептал Сэм, который, конечно, шагал впереди. – Откройте фонарь ровно на один момент, сэр.
Мистер Пиквик исполнил просьбу, и Сэм увидел, что на расстоянии полуярда от его головы мужчина осторожно высовывает из-за калитки голову; немедленно он нанес ей легкий удар кулаком, после чего голова гулко ударилась об калитку. Совершив этот подвиг с большой стремительностью и легкостью, мистер Уэллер взвалил себе на спину мистера Пиквика и побежал по переулку вслед за мистером Уинклем с быстротой совершенно изумительной, если принять во внимание тяжесть его ноши.
– Отдышались ли вы, сэр? – осведомился Сэм, когда они добрались до конца переулка.
– Вполне. Теперь вполне, – отвечал мистер Пиквик.
– Тогда идемте, сэр, – сказал Сэм, спуская своего хозяина на землю. – Идите между нами, сэр. Осталось пробежать меньше полумили. Вообразите, что вам надо выиграть кубок, сэр. Вперед!
После такого поощрения мистер Пиквик заставил поработать свои ноги. Можно с уверенностью сказать, что ни одна пара черных гетр не летела быстрее, чем гетры мистера Пиквика в тот достопамятный день.
Карета ждала, лошади отдохнули, дорога была хорошая, и кучер в ударе. Вся компания благополучно прибила в гостиницу «Кустарник», раньше чем мистер Пиквик успел отдышаться.
– Скорей входите в дом, сэр! – сказал Сэм, высаживая своего хозяина из кареты. – Ни секунды не стойте на улице после таких упражнений. Прошу прощения, сэр, – продолжал Сэм, прикасаясь к шляпе, когда мистер Уинкль вышел из экипажа, – надеюсь, никакой прежней привязанности не было, сэр?
Мистер Уинкль пожал руку своему скромному другу и прошептал ему на ухо:
– Все в порядке, Сэм, в полном порядке!
После сего мистер Уэллер трижды хлопнул себя по носу в знак понимания, улыбнулся, подмигнул и стал убирать подножку экипажа, причем его физиономия выражала живейшее удовлетворение.
Что касается ученого джентльмена, то он в мастерски составленном трактате установил, что этот чудесный свет был вызван электрическим разрядом, и он ясно доказал это, обстоятельно изложив, как перед его глазами возникла ослепительная искра, когда он высунул голову из калитки, и как он испытал шок, который оглушил его на четверть часа; это доказательство восхитило все научные общества и привело к тому, что он стал светилом науки.
Остаток времени, которое мистер Пиквик отвел пребыванию в Бате, прошел без каких-либо серьезных происшествий. Началась летняя сессия суда. К концу первой недели мистер Пиквик и его друзья вернулись в Лондон; мистер Пиквик, разумеется в сопровождении Сэма, отправился прямо на свою старую квартиру в «Джордже и Ястребе».
На третье утро после приезда, как раз в тот момент, когда все часы в городе порознь выбивали девять ударов, а все вместе – около девятисот девяноста девяти, и Сэм прогуливался в переулочке «Джорджа», подъехал какой-то странный свежевыкрашенный экипаж, из коего выскочил с большим проворством, бросив вожжи сидевшему рядом с ним толстому человеку, какой-то странный джентльмен, который, казалось, был создан для экипажа, как экипаж для него.
Этот экипаж не был в точном смысле гигом, не был и стенхопом. Он не походил на охотничью [124] или на фермерскую двуколку, не был похож на двуколку для прогулок или на кабриолет без верха, и тем не менее у него было некоторое сходство с каждым из этих сооружений. Он был окрашен в ярко-желтый цвет, с черными оглоблями и колесами; кучер имел ортодоксально спортивный вид, сидя на подушках, нагроможденных на два фута выше перил. Лошадь была гнедая, довольно красивая, но в ней безусловно чувствовалось нечто вульгарное, что хорошо гармонировало как с экипажем, так и с ее хозяином.
Сам хозяин оказался человеком лет сорока, с черными волосами и тщательно расчесанными бакенбардами. Он был одет чрезвычайно щеголевато, носил множество драгоценных вещей – каждая в три раза крупнее, чем принято носить джентльменам, – и в довершение всего толстое пальто. В один карман этого пальто он засунул левую руку, как только вышел из экипажа, а из другого вытащил правой рукой яркий и ослепительный шелковый носовой платок, которым смахнул две-три пылинки с башмаков, а затем, скомкав его в руке, важно прошел по переулку.
От внимания Сэма не ускользнуло, что оборванный человек в коричневом пальто, лишенном многих пуговиц, который до сей поры слонялся по другой стороне улицы, перешел улицу, когда эта особа вышла из экипажа, и остановился поблизости. Почти угадывая цель визита этого джентльмена, Сэм опередил его на пути к «Джорджу и Ястребу» и, круто повернувшись, загородил ему вход.