— Она говорила уклончиво?
— Весьма. Она долго объясняла, что знает немногих в городе, что не смогла узнать бы жертву, даже если бы хорошенько рассмотрела ее, а в конце сказала, что женщина была не очень высокой и у нее были темные волосы.
Беннет выругался.
— Похоже, что она что-то скрывала. Меня удивляет, что ты сразу об этом не догадался, ведь всегда был способен распознать ложь.
— Я отвлекся. — Он проигнорировал саркастические смешки мужчин. — Возможно, она сделала это намеренно, хотя я не могу в это поверить.
.— Я тоже, — сказал Уильям. — Она не из тех женщин, которые способны хитрить.
— Да, можно и так сказать. Она, наверное, почувствовала, что дала тебе ответ, который был тебе нужен, Торманд, и сама… отвлеклась, — улыбнулся Рори.
— Это гораздо приятнее, чем целый день сидеть в седле, — пробормотал Харкурт, отмахиваясь от насмешливых замечаний своих сородичей.
Когда Торманд собрался уезжать, был уже почти полдень. Они так подробно раз за разом обсуждали сон Морейн, что ему уже начало казаться, что он сам его видел. Каждый раз, когда он повторял, что она ему сказала, и слушал подробности других ее снов и видений, он понимал, насколько Морейн сильная женщина. Ей приходится быть такой, чтобы вынести все тяготы жизни. И ему хотелось сделать все, чтобы убийцы исчезли из ее снов как можно скорее. Новые сведения, раздобытые Саймоном, зародили в нем огонек надежды, но он все еще был разочарован тем, как медленно продвигаются их поиски. Особенно теперь, когда Морейн увидела во сне собственную смерть.
— Мы обязательно их схватим, — обнадежил друга Саймон, провожая его в убежище. — Теперь мы знаем, кто они.
— Мрачный исполин по имени Смолл Ян и женщина, облик которой никто не может вспомнить?
— Женщина и ее сообщник, у которых больше нет дома, в котором они могли бы скрываться. Да, нам не известны их имена, у нас нет точного описания их внешности, но мы, полагаю, сможем узнать их, когда встретим.
— Может быть, Морейн лучше вернуться сюда? Здесь она хотя бы будет под надежной охраной.
— В глазах людей, Торманд, она стала твоей соучастницей, ее считают тем человеком, который помогал тебе незаметно убивать, а теперь спасает тебя от справедливого возмездия. Если Морейн вернется сюда, обеспечить ее безопасность будет так же сложно, как и твою — в случае твоего возвращения.
— Кто-то использует перепуганных этими убийствами людей, чтобы избавиться от Морейн.
— Именно это и происходит. — Он кивнул, увидев удивление на лице Торманда. — Справедливо или нет, но мы можем понять, почему люди смотрят на тебя с подозрением. Ты знал каждую из убитых женщин. И даже известие о смерти Эдварда Маклина не снимает с тебя подозрений. Тот факт, что исчезла его жена, которую никто не может вспомнить, также объясняют тем, что ты убил ее. Каждый раз шепот становится громче, кто-то снова раздувает костер, и имя Морейн упоминается все чаще и чаще. Даже прошел слух, что убийцу до сих пор не поймали, потому что ему помогают колдунья и ее зелья.
Торманд выругался:
— Это полная чушь!
— Да, но люди теряют мозги от страха, а сейчас многие очень напуганы. — Он нахмурился. — Я хотел бы сказать тебе, что ты ошибаешься, думая, что она видела во сне собственную смерть, но чем больше я думаю о ее словах, тем больше склонен считать, что ты прав. Но даже в этом случае для нее безопаснее пока оставаться с тобой.
— По крайней мере там ей приходится опасаться только двоих людей, жаждущих ее смерти, а не жителей целого города.
— Вот именно. Ты собираешься рассказать ей о своих подозрениях?
— Не знаю. С одной стороны, мне этого хочется, но с другой — не вижу в этом никакого смысла. Морейн думает, что таким образом оберегает меня. — Он пожал плечами. — Посмотрим, в каком настроении я вернусь обратно.
— Скажи мне, как ты решил поступить с Морейн, когда все это закончится?
— Ты имеешь в виду, если эта глупышка останется жива?
Ему неприятно было даже произносить такие слова, и выражение понимающего удивления, промелькнувшее на лице Саймона, вызвало его раздражение. Друг слишком хорошо его знает.
— Еще не решил. Единственное, о чем могу сейчас думать, — с каким удовольствием отшлепаю эту противную девчонку по ее хорошенькой попке за то, что она не рассказала все, что видела во сне.
— Ну что ж, такой способ воспитания мне кажется интересным, — протянул Саймон.
К своему удивлению, Торманд рассмеялся, несмотря на то что его нервы были напряжены, а чувства — далеко не спокойны. Кивнув Саймону на прощание, он начал украдкой выбираться из города, внимательно наблюдая, не следит ли кто-нибудь за ним. Но как бы то ни было, тяжелое испытание близилось к концу. Он это чувствовал и молился лишь о том, чтобы Морейн смогла дожить вместе с ним до развязки страшных событий.
Стоя в дверном проеме комнаты, которую они делили с Морейн, Торманд пытался успокоиться. Всю обратную дорогу он боролся сам с собой, испытывая противоречивые чувства: он и сердился на нее за то, что она не поведала ему всю правду, но понимал причины, по которым она промолчала. Было бы неразумно сейчас ворваться в дом и потребовать, чтобы она рассказала ему все, что видела во сне. Такая стычка ни к чему бы не привела, разве что позволила бы ему освободиться от скопившегося раздражения, которое бурлило в его жилах. Он даже не мог заявить, что Морейн солгала ему: просто она рассказала ему не все. У него по-прежнему было чувство, что она каким-то образом пытается защитить его.
Грациозно и ловко двигаясь по комнате, Морейн готовила для них еду. Аппетитный запах тушеного кролика щекотал ноздри и заставлял сжиматься голодный желудок. Он не стал тратить время на застолье, находясь в доме Саймона. К тому же осознав, что Морейн видела во сне собственную смерть, он тотчас потерял всякий аппетит.
Торманд понимал, что глубина страха, который он испытывает за Морейн, показывает и глубину его чувств к ней. Этими чувствами можно было объяснить и внезапное раздражение, которое охватило его, когда он догадался, что Морейн не открыла ему всей правды. Торманду пришлось признаться самому себе, что с каждым днем, проведенным в обществе Морейн, с каждой минутой, проведенной в ее объятиях, он все больше привязывается к ней. И что удивительно, он совершенно не хотел отстраняться от этого наваждения. Наоборот, его все больше тянуло к этой девушке.
— Ага, ты как раз вовремя, — сказала она и улыбнулась ему. — Я готовлю кролика, которого ты поймал вчера.
— Пахнет замечательно, — сказал он, входя в комнату и усаживаясь на стул перед грубым каменным очагом.
Сделав глубокий вдох, он добавил:
— С тобой я стану чревоугодником. Похоже, Саймон позаботился и о пряностях.
— Ты угадал.