Шторм облегченно вздохнула.
— Похоже, ты боишься, Элейн? — улыбнулась девушка.
— Да, немного. Ведь я еще не совсем привыкла… к жизни в Хагалео.
— Такое оскорбление нельзя оставлять безнаказанным! — взревел Элдон и заметался по комнате.
— От того, что прольется чья-то кровь, я не стану опять невинной, а ребенок не исчезнет из моего живота. Ты напрасно прольешь кровь. Может, ты сам погибнешь, или Эндрю, или кто-то еще из тех, кого я люблю.
— Оскорбление положено смывать кровью, — прорычал Элдон.
— Да мне плевать, что положено, а что не положено!
— Черт возьми, девочка, этот человек тебя изнасиловал…
— Соблазнил.
— Какая разница? Он…
— И для того чтобы меня соблазнить, ему не пришлось прилагать особых усилий, — тихо закончила она.
Отец резко развернулся и уставился на дочь:
— Что? Ты хочешь сказать, что сама прыгнула к нему в постель?
— Нет. Но мое сопротивление состояло лишь в том, что я попросила его не делать этого. Я пыталась уйти от неизбежного. Если бы Тэвиш немного подождал, поухаживал за мной, то заполучил бы меня еще легче. Просто он слишком торопился.
— Он был единственным твоим мужчиной? — спросил Элдон.
— Да, папа. Я ношу ребенка Тэвиша Мак-Лагана. Других мужчин у меня не было. За время моего пребывания в Карайдленде ко мне не прикасался никто, кроме Тэвиша.
Вспомнив попытку Шолто ее соблазнить, Шторм решила, что не слишком покривила душой перед отцом.
— О Господи, мне надо было убить этого человека, когда я был там!
— За что? — Шторм покраснела, она поняла, что пора открыться полностью. — За то, что он взял свое? Я не могла ему отказать, папа, и знала это еще до того, как он ко мне прикоснулся. Вот почему я просила Тэвиша не делать этого — не потому, что не хотела его. Напротив — потому что хотела. Неужели, по-твоему, это повод для убийства? Сначала он не трогал меня, дожидаясь выкупа.
— Знаю, — процедил Элдон сквозь зубы. В душе его опять вспыхнула ненависть к бывшей жене. — Ты говоришь искренне, Шторм? Или просто пытаешься предотвратить войну?
— Я говорю совершенно искренне, папа. Но и войны я тоже не хочу. У меня в Карайдленде много друзей. Эти люди не раз мне помогали, и пусть даже я никогда их больше не увижу, мне страшно за них.
— А я их должник. Они спасли тебе жизнь.
По тону Элдона чувствовалось, что его очень тяготит этот долг. Он связывал отцу руки, облегчая задачу Шторм — отговорить его от мести.
— Но и они в долгу перед нами: я спасла жизнь Колину, а еще раньше — его руку. Мне кажется, мы в расчете. По правде говоря, это они наши должники, ведь Хью чуть не погубил их всех.
— Тогда я со спокойной совестью зарублю негодяя, — заявил Элдон, но заметил, как побледнела дочь. — Ты его любишь?
— Да, — тихо сказала Шторм. — Боюсь, что так. Я поступила глупо, влюбившись в него. Он никогда не испытывал ко мне глубоких чувств, я для него была просто развлечением. Однажды он сильно обжегся и с тех пор закрыл свое сердце на замок. Тэвиш был добр ко мне, папа, просто я ждала от него большего. Но за это тоже не убивают.
— Значит, он бросил тебя с ребенком, а я должен оставить его в живых?
— Мы сами позаботимся о малыше, Роден, — вмешалась Элейн, радуясь, что обошлось без скандала. — Надо подумать… Может быть, удастся как-то скрыть его рождение…
— Нет. Даже если эта тайна не раскроется, все равно она обернется против ребенка.
— Папа, у меня есть мысль… — осторожно начала Шторм.
— Мне почему-то кажется, что твоя мысль мне не понравится.
— Я могла бы выйти замуж за Тэвиша Мак-Лагана.
Элдон разразился длинной тирадой, состоявшей из отборных ругательств. Он вновь принялся мерить шагами комнату. Элейн густо покраснела, а Шторм едва заметно улыбнулась. Ее отец никогда не стеснялся в выражениях.
Но Элдон продолжал расхаживать по комнате, и девушка нахмурилась. Такое поведение отца не предвещало ничего хорошего. С каждым шагом он делался все мрачнее, и Шторм понимала, что вряд ли сумеет с ним договориться. Чтобы его единственная дочь вышла замуж за Мак-Лагана? Нет, лорд Элдон не мог допустить даже мысли об этом. И то, что брак будет ненастоящим, вряд ли его смягчит. Если его дочь и первый внук будут носить имя Мак-Лаган, Элдон расценит это как оскорбление. Каждый раз, глядя на дочь или на ее ребенка, лорд будет испытывать боль.
— Папа, выслушай меня… — проговорила Шторм.
— Выслушать тебя? — Элдон уставился на дочь гневным, пылающим взглядом. Ему нужно было на ком-то сорвать свою злость. — Чем больше ты говоришь, тем больше мне хочется убить негодяя, порубить его мечом на кусочки, но ты не желаешь даже слышать об этом.
— Потому что это ничего не даст. Убив Тэвиша, ты ничего не приобретешь, только потеряешь. Погибнут наши друзья и родные, а я по-прежнему останусь с ребенком и без мужа. А если выйду за Тэвиша…
— Этому не бывать! Моя дочь никогда не выйдет замуж за Мак-Лагана!
— Но, папа, он даст моему ребенку имя…
— Лучше быть незаконнорожденным, чем Мак-Латаном.
— Папа, я забочусь прежде всего о ребенке. Он будет страдать больше, чем я, если родится вне брака. Конечно, с именем Мак-Лаган ему придется несладко, но это все-таки лучше, чем жить вообще без имени. Я хочу лишь одного: чтобы у ребенка было имя.
— Хорошо, дай ему имя, но только не Мак-Лаган, черт возьми!
Шторм не успела возразить. Отец ласково, но твердо отстранил ее и вышел за дверь. Девушка была в полнейшем недоумении. Она хочет узаконить своего ребенка. Неужели отец не поможет ей в этом? Справившись с волнением, девушка бросилась догонять отца. Встревоженная Элейн поспешила за ней.
Вскоре весь Хагалео знал причину спора между Шторм и лордом Элдоном. Крики отца и дочери разносились но всему замку. Видя, что тайна становится достоянием гласности, Элейн несколько раз пыталась утихомирить мужа и падчерицу, но безуспешно. Оба упрямо стояли на своем, и спору не было видно конца. Никто не знал, чем закончится эта перепалка. Ни одна из сторон не собиралась не только «даваться, но даже идти на уступки.
Наконец, усталость и сильная головная боль заставили Шторм прервать спор. Обвинив отца в черствости и бездушии, она уединилась у себя в комнате. Как только пройдет головная боль, она начнет все сначала, придумает, как подойти к отцу по-другому, и в конце концов добьется своего. Яростный спор ни к чему не привел.
— Роден, — осторожно начала Элейн, догнав мужа в Западной башне.
— Не надо, Элейн! Я сыт по горло этим разговором. Давай не будем начинать сначала.
— Я вовсе не собираюсь принимать чью-то сторону. Я понимаю вас обоих. А вот вы, похоже, даже не пытаетесь понять друг друга.