– Ты не мог бы объяснить, что все это означает? – осведомился он.
– Не сейчас. У нас слишком мало времени, – ответил Фартинг. – Более того, я не рискнул бы говорить на эту тему, пока Броуди находятся в этих стенах. Шайн нисколько не преувеличила, когда говорила, что это вопрос жизни и смерти, милорд. Клянусь вам, она не совершала никаких преступлений против этих людей. Так что можете не волноваться, что вы укрываете ее от правосудия. Это все, что я могу сказать сейчас.
– Понятно. Я встречался с бароном однажды. Этого хватило, чтобы понять, что он за птица. Так что меня совсем не волнует, если я укрываю от него кого-либо. Можешь быть спокоен. Он не узнает, что твои друзья здесь.
– Спасибо, милорд. – Взгляд Фартинга упал на медальон, висевший на шее Гэмела. – Спрячь это, если не хочешь, чтобы все наши усилия пропали даром, – резко бросил он.
– Думаешь, я не в состоянии защитить то, что мне принадлежит? – проворчал Гэмел, засовывая медальон под одежду. – Не по этой ли причине ты требуешь, чтобы мы прятали все и всех?
– Когда ты узнаешь всю правду, ты поймешь, почему в данный момент самое разумное, что можно сделать, это спрятаться, – отрезал Фартинг и, слабо улыбнувшись, добавил: – Когда Шайн Катриона справится со своим страхом, никакая сила не заставит ее прятаться.
Едва войдя в просторные, богато убранные покои лорда и леди Логан, Шайн бросилась к окнам в надежде, что сможет наблюдать за прибытием Броуди. Однако обзор ограничивался внутренней частью двора. Разочарованная, она постаралась убедить себя, что это к лучшему. Если она будет торчать у окна, не исключено, что Броуди ее заметят.
– Что ты там высматриваешь? – поинтересовался Лигульф, следуя за ней от окна к окну. – Боишься, что кто-нибудь заберется сюда снаружи? Тебе следовало бы знать, что это невозможно.
Шайн улыбнулась:
– Знаю. Я пытаюсь найти безопасное место, откуда можно было бы наблюдать за Броуди, когда они появятся в крепости.
– Пойдем. – Лигульф взял ее за локоть, увлекая за собой. Близнецы двинулись следом. – Эти двери ведут в детскую, а оттуда можно видеть все, что происходит во дворе. – Он сдернул скатерть со стола, мимо которого они проходили, и сунул ее Шайн. – Если ты прикроешь свои волосы, тебя примут за любопытную горничную.
– Здорово, а то я опасалась, что меня заметят.
– Такие волосы нечасто встретишь.
– Да уж. Я еще не встречала никого с таким же цветом волос, – заметила Шайн, обмотав голову скатертью, и осторожно приблизилась к окну.
Сердце ее бешено колотилось. Помимо привычного страха она испытывала тысячу других эмоций. Прошло шесть долгих лет с тех пор, как она в последний раз видела тех, кому жаждала отомстить. Страх, который выгнал ее из родного дома, всегда был с ней. Но теперь она обнаружила, что не желает скрываться. Ей хотелось предстать перед своими врагами, бросить им в лицо обвинения и заставить их ответить за многочисленные преступления. Но она подавила это желание, сознавая, что еще не пришло время.
– Почему ты отказываешься выходить замуж за Гэмела? – спросил Лигульф.
– Если я соглашусь на это, то окажусь привязанной к нему. Я не могу себе этого позволить, – ответила она, не отрывая взгляда от крепостных ворот.
– Но такой союз дал бы тебе силы, которые требуются для борьбы.
– Вряд ли меня спасет один воин, каким бы сильным и умелым он ни был.
Не успел Лигульф вывести ее из заблуждения относительно возможностей Гэмела, как во двор Данкойла въехали Броуди. Катриона смертельно побледнела, черты ее лица напряглись, в глазах вспыхнул странный блеск. Лигульф нахмурился, наблюдая за ней. В его голове теснилась сотня вопросов, но он решил набраться терпения и выслушать ее историю вместе с остальными.
Броуди уже подъезжали к воротам, когда леди Эдина улучила минутку, чтобы обработать ссадины Гэмела.
– Жаль, что вежливость требует, чтобы мы оказали гостеприимство этим людям, – заметила она, промокая влажной салфеткой его лицо.
– Вы их недолюбливаете, миледи? – поинтересовался Фартинг, поспешно стирая грязь с собственного лица.
Она скривила губы в неопределенной улыбке.
– У меня бывают предчувствия, связанные с некоторыми людьми. Кто-то может сказать, что это не более чем глупость, однако интуиция меня еще ни разу не подводила.
– И нас тоже, – добавил Гэмел.
– И что, при встрече с Броуди у вас были такие предчувствия? – не отставал Фартинг.
– Да. От одного вида барона у меня стыла кровь. У него в душе царит мрак. Это видно по глазам, несмотря на его внешне учтивые речи, приятные манеры и нарядную одежду. Я не из тех, кого можно обмануть подобными вещами. Я видела его всего лишь раз и не испытываю особого желания встретиться снова.
Фартинг кивнул.
– А с его женой вы тоже встречались?
– Нет. Мы познакомились с ним, когда были при дворе. Он приехал с супругой, но я ее не видела. Мы с Уильямом уже уезжали, а они только приехали. Полагаю, она отдыхала с дороги. В любом случае можно только пожалеть женщину, связанную с таким человеком.
– Напрасно, – холодно обронил Фартинг. – Эти двое стоят друг друга.
– Ты их знаешь? – спросил Гэмел.
– Да, сэр Гэмел, хотя никогда не встречался с ними. Честь для них – пустой звук. Эта парочка погрязла в предательстве и убийствах. Они способны, сидя с улыбкой за вашим столом, вонзить вам кинжал между ребер, если им это выгодно. Думаю, что любой из их свиты, мужчина или женщина, может оказаться шпионом или лазутчиком.
– Получается, что в мой дом вот-вот проскользнет клубок гадюк, – протянула леди Эдина.
– Именно так, миледи.
– Не надо хмуриться, мастер Магнуссон, – мягко произнесла она. – Я не сомневаюсь в ваших словах. Собственно, они только подтверждают мои впечатления. Однако мы не можем не впустить их в крепость. Так что нам ничего не остается кроме как следить за ними и быть настороже. – Она успокаивающе улыбнулась. – Ваши друзья в безопасности. Пока они будут находиться в наших покоях, а когда придет время ложиться спать, Гэмел отведет их в потайные комнаты. Я бы поместила их туда прямо сейчас, но там темно и тесно, как в тюремных камерах. Их проектировали не для удобства, а как тайное убежище. – Она проигнорировала недовольную гримасу Фартинга и добавила: – Эту ночь вам придется провести в спальне Гэмела.
Теперь уже Гэмел хмуро уставился на нее:
– А ты не боишься, что мы поубиваем друг друга?
– Нет, сын. Я уверена, что чувство долга возобладает у вас над мелкими ссорами.
– Мелкими? – взвился он. – Ничего себе мелкая ссора! Он пытается присвоить то, что является моим.
– Катриона не твоя, – возразил Фартинг.