Когда они с Торшоном забрались под повозку и улеглись спать, Эмили с удовольствием ощутила тепло его крепкого тела. Он был слишком мал, чтобы оказать ей какую-то реальную помощь, но с ним Эмили чувствовала себя не так одиноко. Погружаясь в блаженное забытье, она с грустью подумала, что защититься от индейцев им все равно не удастся, так что не стоит тратить силы на такое бесполезное занятие, как охрана их крошечного лагеря.
Клауд пришел к выводу, что нет более бесполезного занятия, чем отговаривать майора от его дурацких прожектов. Этот лихой рубака только что прибыл в их края после окончания военного училища и понятия не имел о том, как сражаться с индейцами. Клауд мог лишь надеяться, что майор выучится этому искусству, не погибнув сам и не загубив, всех своих товарищей, однако не имел ни малейшего желания дожидаться конца этого эксперимента.
— Снова в путь? — неторопливо спросил его Джеймс Карлин, облокачиваясь на коновязь.
Клауд, не отрываясь от своего занятия — он седлал чалого жеребца, — коротко кивнул;
— Да. И думаю, что на сей раз уезжаю отсюда навсегда.
— А как же красотка Эбигейл? Ну и характерец у тебя, Клауд Райдер! Нe позавидуешь.
Бросив взгляд в ту сторону, куда указал Джеймс, Клауд недовольно поморщился. Он надеялся уехать без сцен, однако одного взгляда на Эбби оказалось достаточно, чтобы понять: она рассчитывает как раз па обратное. Несмотря на то что эта особа была весьма изобретательна в постели, Клауду хотелось сбежать от нее не меньше, чем от этого молокососа майора, готовившегося совершить глупость, за которую придется расплачиваться другим. Эбигейл была из тех женщин, которые считают, что если они спят с мужчиной, то имеют на него все права: вот почему она ждала от Клауда больше, чем он собирался ей когда-либо предложить. Нечего с ней было вообще связываться, запоздало подумал он.
— От милейшей Эбигейл пора уносить ноги, и чем скорее, тем лучше. Эта красотка вцепилась в меня, словно дикая кошка, не знаю теперь, как се отодрать.
Джеймс рассмеялся и окинул друга придирчивым взглядом. Он никогда не мог взять в толк, отчего женщины так легко вешаются Клауду на шею. Худощавое, с резкими чертами лицо Райдера прорезал шрам, придававший ему такое суровое выражение, что даже человек не робкого десятка мог испугаться. Хотя Клауд был индейцем лишь на одну четверть — предки его происходили из племени чероки, — выглядел он даже более кровожадным, чем любой чистокровный индеец. А может, женщин влекло к нему то, что он относился к ним с полнейшим равнодушием? Скорее всего именно так оно и было, решил Джеймс.
— Ты мне не говорил, что собираешься уезжать, — покраснев от злости, проговорила Эбигейл, подходя к Клауду.
— Разве? Должно быть, вылетело из головы, — небрежно бросил он и, прищурившись, взглянул на пышнотелую брюнетку.
У Эбигейл перехватило дыхание. Еще секунду назад она готова была выцарапать этому негодяю глаза, но стоило ей увидеть его стройное, мускулистое тело, как ее тут же охватило желание. Вот за это она и ненавидела Клауда. Он забавлялся с ней, а она вечно оставалась чем-то вроде послушной игрушки в его руках.
— Как ты можешь так со мной обращаться после всего, что между нами было? — дрожащим голосом проговорила Эбигейл и сама подивилась тому, что может так легко выжать из себя слезы.
— Детка, я взял тебя не девственницей и уж кто-кто, но только не я обучил тебя всем тем фокусам, на которые ты такая мастерица, — безжалостно отрезал Клауд. — Так что не строй из себя праведницу, эта роль тебе не подходит.
— Негодяй! — прошипела Эбигейл. — Да в форте каждая собака знает, что ты проводил со мной все ночи напролет! И теперь ты вот так просто оседлаешь коня и уедешь?!
— Да. — Клауд почти не поморщился, когда бывшая подружка влепила ему увесистую пощечину, и, лишь увидев, что она готовится ударить его во второй раз, перехватил ее руку. — На твоем месте я не стал бы этого делать.
Голос его прозвучал настолько зловеще, что Эбигейл вздрогнула. Собрав жалкие остатки гордости, она удалилась, а Клауд как ми в чем не бывало продолжал седлать коня.
— Когда-нибудь одна из тех, с кем ты так бесцеремонно обращаешься, тебя пристрелит, помяни мое слово, — насмешливо заметил Джеймс.
— Не сомневаюсь. Только на Эбигейл тебе не стоит растрачивать свою жалость, Артистка из нее — хоть куда, и, увидишь, она не долго будет горевать — подцепит себе какого-нибудь бедолагу и окрутит так, что тот на ней женится. Я, же этой девице никаких обещаний не давал, так что и нарушать мне нечего. Партию свою она вела хорошо, но проиграла и теперь должна платить, а ей этого ой как не хочется.
Несколько секунд мужчины молчали. Наконец Джеймс спросил:
— Ты в самом деле не собираешься возвращаться?
— Я ведь уже сказал, верно?
— Ты и раньше так говорил, но всегда приезжал обратно.
— На сей раз не приеду. Когда закончилась война, мне казалось, что я уже сыт по горло всякими переездами и перестрелками. Похоже, я тогда ошибался. Зато теперь точно знаю, что мне хочется спокойной, размеренной жизни.
— Верится с трудом.
— Почему? Любой мужчина к этому приходит рано или поздно.
— Понимаешь, никак не могу представить тебя сидящим на одном месте. Слишком уж ты неугомонный.
Клауд пожал плечами:
— Может быть, ты и прав. И все-таки бродить по белу свету да драться со всеми подряд мне уже порядком осточертело.
— И что же ты собираешься теперь делать?
— Вернусь на свою землю — мой брат, должно быть, уже чертовски устал ее караулить. У него и свои владения имеются, за которыми нужен глаз да глаз.
— Ты никогда не говорил, где находится твоя земля.
— В Сан-Луис-Вэли. Если я отправлюсь в путь прямо сейчас, то успею перебраться через юры до того, как снег засыплет перевал. А придет весна, буду со своей землей разбираться — хватит уж ей год от года зарастать сорной травой, Может, даже поставлю дом к тому времени, как соберется весь клан Райдеров.
Клауд вскочил в седло и протянул Джеймсу руку.
— Береги себя. Если сможешь, не оставайся с этим идиотом майором, он наверняка тебя погубит. У этого чертова дурака башка совсем не варит.
— Не беспокойся, я живучий, — Джеймс крепко пожал протянутую руку. — Ты тоже береги себя. Надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.
— Кто знает. Будешь в Сан-Луис-Вэли, милости прощу в гости.
Ведя запасную лошадь в поводу, Клауд, не оглядываясь, поскакал из форта. Вот и закончилась очередная глава его жизни. Оп устал без конца убивать, разрушать и теперь готов был где-нибудь осесть и пустить корни, чтобы наконец обрести покой.
Мысль эта неожиданно показалась Клауду настолько забавной, что он расхохотался. Джеймс прав. Он все время ищет что-то, но сам не знает, что именно. Чем бы он ни занимался, кого бы ни повстречал, сколько бы миль ни проскакал, снедающая душу пустота никуда от него не денется, а тот странный голод, что сидит в нем, никогда не будет удовлетворен.