Пробормотав под нос проклятие по адресу собственной судьбы, Клауд повернул на юго-запад. До будущего ранчо, которое еще предстояло построить, ехать и ехать, так что не стоит забивать себе голову всякой чепухой. У него впереди немало вполне реальных дел, и отвлекаться от них не следует, иначе ни к чему хорошему это не приведет.
Когда, взобравшись на холм, Клауд увидел идущую впереди женщину, он подумал, что это ему померещилось. И в самом деле, откуда на плоской, как стол, равнине взяться этой фифе с модной шляпкой на голове и зонтиком в руках? Зрелище было настолько нелепым, что Клауд несколько раз зажмурил глаза; однако, вглядевшись попристальнее, он понял, что это не мираж и женщина в самом деле существует.
Подъехав ближе, Клауд убедился, что странный бугор на ее спине, который он вначале принял за горб, не что иное, как ребенок. Недоверчиво покачав головой, он поехал за женщиной.
Наблюдая за тем, как она в очередной раз падает и встает, Райдер тихонько рассмеялся; однако он не мог не восхищаться ее упорством. Женщина абсолютно не вписывалась в картину окружавшего их мира: она шла по территории, населенной кровожадными индейцами, так спокойно, словно прогуливалась по парку. Это было бы смешно, если бы не реальная угроза нападения, поджидавшая ее со всех сторон. Клауд понимал, что, если индейцы увидят эту дамочку, ей уж точно несдобровать.
«Может, и правда, что Господь хранит дураков, пьяниц и детей? — подумал он. — Интересно узнать, где ее муж?»
Заинтригованный, Клауд продолжал ехать следом за женщиной, Он видел, как она вновь споткнулась и упала, слышал, как, поднявшись, выругала Богом забытую землю и послала на голову упрямого мула, не желавшего идти дальше, целый град проклятий, кук Клауд ни старался, он не мог придумать, откуда посреди безлюдной, выжженной солнцем равнины взялась эта странная особа с ребенком на спине. Ее одежда, потрепанная и запыленная, носила следы былого изящества, из чего Клауд заключил, что женщина не из тех твердолобых переселенок, которых на Западе пруд пруди.
Ближе к вечеру женщина стала устраиваться на ночлег. Клауд никак не мог взять в толк, почему ему не хочется ни подъезжать к незнакомке, ни уезжать от нее. Впрочем, все это не имело никакого значения. Важно было другое: давно уже он так здорово не развлекался.
Наблюдая за тем, как женщина укладывает ребенка спать, Клауд не мог не заметить, каких трудов стоило ей сдержать слезы. А когда она, опустившись на колени перед костром, расстегнула платье и сняла изящный лифчик, намереваясь использовать часть драгоценной воды, чтобы смыть с себя пыль и пот, ему и вовсе стало не по себе. Жадным взглядом впился он в крепкие белые груди, в то время как незнакомка, не ведая о его муках, принялась за мытье. Словно чтобы еще больше помучить своего невидимого зрителя, женщина вытащила из волос шпильки.
— Бог ты мой! — Клауд проглотил слюну. — Да индейцы за такой скальп глотки друг другу перережут!
Более восхитительного зрелища ему еще никогда не доводилось видеть. При свете луны роскошные волосы женщины казались сгустком серебристых нитей. Густые и волнистые, они ниспадали до стройных бедер, словно плащом окутывая всю ее хрупкую фигуру. Клауд почувствовал неудержимое желание погрузить в них руки, пройтись пальцами по всей их длине. Никогда еще ему не доводилось видеть ничего более прекрасного и возбуждающего, несмотря на то что женщин на протяжении жизни у него было предостаточно.
После того как незнакомка улеглась рядом с ребенком, Клауд еще некоторое время не приближался к ней. Ему нужно было немного успокоиться, прежде чем рассмотреть ее поближе.
Наконец, решив, что уже в состоянии владеть собой, он спустился с холма к костру, посчитав, что нет никакого смысла разбивать отдельно спой собственные лагерь. Кроме того, не мешало бы потушить костер, который мог привлечь внимание индейцев.
Когда Клауд привязывал лошадь к кусту, мул незнакомки с опаской взглянул на него, однако не издал ни звука. Сняв со спины своей лошади Саванны седло и пожитки и сложив их тут же, у ног, он склонился над женщиной, спавшей рядом со своим маленьким спутником. Ему не терпелось посмотреть, так ли хорошо ее лицо, как и тело.
Потом он быстро потушил костер и присел рядом с повозкой на корточки. Незнакомка продолжала безмятежно спать, не ведая о его присутствии. Клауд покачал головой. Какие же они оба беззащитные и беспомощные!
Вглядевшись в прелестное лицо женщины, Клауд подумал, что, пожалуй, правильнее назвать незнакомку девушкой — слишком уж она молода для того, чтобы быть матерью ребенка, который все это время тихо посапывал, уютно прижавшись к ней.
Кожа ее, мягкая и гладкая, как шелк, оттенка теплого меда, так и манила к себе, тонкие дугообразные брови хмурились даже во сне: похоже, этой юной особе привиделось что-то, что ее совсем не радовало. Густые длинные загнутые ресницы беспрерывно трепетали на нежных щеках, полные розовые губы приоткрылись, обнажив полоску ровных белых зубов, и все лицо ее, маленькое, овальное, можно было бы назвать классическим, если бы не нос, кончик которого был слегка вздернут, что, однако, придавало его владелице довольно-таки милый вил.
Присев, Клауд прислонился к колесу повозки и положил ружье на колени. Пока он не уберется с территории, на которой хозяйничают индейцы, спать ему вряд ли придется. Правда, на войне он научился в случае необходимости лишь дремать, чтобы можно было почувствовать опасность в любой момент. Как бы он хотел заснуть так же сладко, как и расположившаяся под повозкой парочка, однако не мог позволить себе такой роскоши.
Незнакомка что-то забормотала во сне, из-под сомкнутых ресниц покатились слезы. Видимо, ее состояние передалось мальчугану, и он тихонько захныкал.
— Тише, вы оба. — Клауд ласково провел рукой по щеке незадачливой путешественницы.
— Харпер? — пробормотала она, понемногу успокаиваясь.
— Ш-ш-ш… Все хорошо. Здесь ты в полной безопасности. Спи.
После того как его новых знакомых перестали мучить кошмары, Клауд и сам попытался задремать, но не тут-то было. Интересно, кто такой этот Харпер, думал он. Скорее всего ее муж. Нахмурившись, он провел рукой по длинным изящным пальцам. Кольца не было. Значит, или она не замужем, или муж умер. Клауда устраивало и то, и другое. Он всерьез намеревался при благоприятном стечении обстоятельств удовлетворить желание, которое все сильнее разгоралось в нем, так что муж был бы только помехой.
Девушка пошевелилась и повернулась на бок; тонкое одеяло, которым она была укрыта, соскользнуло. Легкая улыбка тронула губы Клауда, когда он взглянул на ее ноги, маленькие, изящные, как и все ее тело. Но улыбка тут же сбежала с его лица, как только он увидел кровавые мозоли и ссадины. Как она вообще умудрялась идти, уму непостижимо. Наверняка каждый шаг причинял ей острейшую боль, и все-таки она упорно шла вперед.
— Упрямая, что твой мул, — пробормотал Клауд.
Он взялся за одеяло, намереваясь накрыть незнакомку, однако в этот момент взгляд его скользнул вверх но стройным ногам от крошечных ступней до округлых ягодиц, прикрытых пышными, отороченными оборками нижними юбками. Клауд провел рукой по лодыжке незнакомки, потом по ее бедру. Девушка пошевелилась и тихонько застонала во сне.