– Счастливый! Он будет видеть тебя больше, чем я. – Кейт немного надулась, но ненадолго.
Она не имела права быть слишком требовательной; они оба находятся здесь на работе, а не просто развлекаются.
– Прости, Кейт, что я пропустил твое шоу, в следующий раз посмотрю во что бы то ни стало. Обещаю. Если, конечно, удастся закрыть все двери и снять все телефонные трубки.
– Ладно уж, я тебя прощаю. – Они поцеловались, как раз когда принесли «Лун Редерер». Это было изысканное шампанское урожая тысяча девятьсот пятьдесят пятого года.
Они ели икру на тонких, как бумага, белых тостах, салат из листов эндивия, кнели нантуа, свежую малину со сбитыми сливками. И за полчаса прикончили целую бутылку шампанского. В результате Кейт, откинувшаяся на спинку стула, выглядела слегка опьяневшей.
– Знаешь, – начала она философским тоном и улыбнулась Нику, подписывавшему чек, – всегда надо помнить, что все эти удовольствия могут кончиться бедой.
– Что это означает? – Он поднял на нее глаза и чуть не расхохотался, но вдруг вспомнил Тома. – Только если ты будешь забивать себе этим голову, Кейт. Можно иметь успех и без умопомрачения.
– Ты уверен? – Она казалась обеспокоенной. Она не забыла, чем все это кончилось у Тома и у нее.
– Я знаю множество людей, которые прекрасно с этим справляются. Главное – не терять рассудка. Не позволять себе забыть, что тебе на самом деле нужно. И возможно, надо также понять, что все это мило, но и только. Тебе повезло, Кейт. У тебя есть все, ради чего стоит возвращаться домой. У тебя есть Тайг, дом...
– Ты что-то забыл, – подавленно произнесла Кейт.
– Что я забыл?
– Ты забыл, что у меня дома есть еще ты, мистер Уотерман. Еще это.
– Да, конечно. Не забывай об этом, миссис Харпер. Она не забывала. Она думала об этом всю дорогу в отель, все еще пребывая под влиянием шампанского. Как легко быть отравленным собственной значимостью, дорогой едой в роскошных ресторанах, вниманием окружающих. Она должна признаться самой себе, что ей все это нравилось, но немного пугало. Вдруг впервые она поняла, что мучило Тома. Особенно Тома, у которого раньше была простая, спокойная жизнь. Он не смог противостоять всему этому блеску. А сильно ли она сейчас от него отличается? У нее разве больше здравого смысла? Она не была уверена.
Кейт вернулась в отель отоспаться после выпитого вина, а в четыре ее разбудил дежурный. Она заранее позаботилась об этом, чтобы не проспать. Ей надо было приехать на радио в шесть. На этот раз запись проходила ужасно. Интервьюер задавал неправильные вопросы и напирал в основном на то, откуда женщина могла столько знать о футболе; он был нестерпимым, агрессивным, сексуально озабоченным типом. Кейт раздражала каждая минута интервью, но она твердила себе, что это нужно для книги. Издатель обещал ей машину туда и обратно, но она не пришла, и Кейт оказалась на одной из самых оживленных улиц Манхэттена одна, пытаясь поймать такси. Только к девяти она попала в студию, чтобы встретиться с Ником. У него был лихорадочный день, проблемы к следующему шоу нарастали как снежный ком. Только в десять тридцать им удалось наконец выйти, чтобы перекусить. Потные и уставшие, они очутились в «Ля Гренуй», элегантность которого уже не произвела на нее никакого впечатления. Кейт было жарко, она утомилась за день и хотела только в постель. Но на обратном пути ее сфотографировал репортер из ежедневной «Женской одежды», и она чуть было злобно не зарычала на него, когда ее ослепила вспышка.
– Ну, Кейт, спокойнее. Это всего-навсего обычный рабочий день. – Она со вздохом улыбнулась ему.
– Не знаю. Я начинаю думать, что беготня за Тайгом и Бортом – это не так уж плохо.
– Я тебе это говорил, мадам.
Они шли по Пятой авеню, держась за руки. Кейт чувствовала себя совершенно измотанной, когда они свалились в постель в час ночи. Она проснулась на следующее утро разбитой и не отдохнувшей, и, когда он вручил ей экземпляр «Женской одежды», ее лицо нахмурилось. Там была фотография, на которой они вместе выходят из ресторана, рядом упоминалось, кто они такие, пара слов о книге и несколько язвительных замечаний по поводу ее платья.
– Господи, это в такую-то жару. Что им в конце концов от меня нужно?
Ник засмеялся и покачал головой, отпивая свой кофе.
– Сейчас, детка, в Нью-Йорке не стесняются в выражениях.
– Ну и пусть катятся к черту. Я не люблю, когда обо мне пишут в газетах. – Она с нервной решительностью зажгла сигарету. – Неудачное начало дня.
– Откуда ты знаешь?
Она только пристально посмотрела на него, но ничего не ответила.
– Что с тобой? – Он сел на кровать и взял ее за руку. – Это просто небольшая реклама в газете. Ничего особенного.
– Терпеть не могу репортеров. Это не их проклятое дело.
– Но они тобой интересуются. Ты только что появилась на горизонте, ты умная, ты красивая. Твоя книга имеет потрясающий успех.
– Ненавижу. – Она посмотрела на Ника, и глаза ее наполнились слезами. Все начинается сначала. Они собираются все испортить. Ей хотелось поскорее уехать домой.
– Эй... ну же, любимая... Это ничего не значит. – Он обнял ее и посмотрел сверху вниз. – Но если тебя это так беспокоит, мы будем осторожнее. Пойдем на ленч в какое-нибудь спокойное место.
Он записал название одного французского ресторана на Пятьдесят третьей улице, где их никто не знает, поцеловал на прощание и пошел к Джасперу. Но когда они встретились за ленчем, в ее взгляде еще сквозило беспокойство. Она пугливо озиралась по сторонам, а Ник пристально следил за ней.
– В чем дело?
– Ничего.
– Снова волнуешься из-за газетчиков?
– Да. В какой-то степени.
– Ну, перестань. Здесь их не может быть. А что касается «Женской одежды», то они считают ниже своего достоинства даже упоминать о тех, кто здесь ест.
– Хорошо. – Она почувствовала облегчение и взяла его руку. – Я просто все это ненавижу.
– Почему?
Почему бы ей не рассказать ему? Все еще не доверяет? Даже сейчас?
– Это насилие над личностью. Они готовы содрать с тебя одежду, уставиться на твое тело и делать с ним все, что им хочется. – Она страдальчески посмотрела на Ника, он рассмеялся и придвинулся ближе.
– Можно, я буду первым?
– Заткнись.
– Ну перестань волноваться. Все это часть нашей работы. Мы все к этому привыкли. Как меня только не обзывали, в том числе и растлителем несовершеннолетних. Ну и что?
Она усмехнулась:
– Тебя так называли?
– Ага. Раньше. – Он говорил это без всякой гордости. Во всяком случае, все кончилось. Он не смотрел ни на одну женщину с тех пор, как познакомился с Кейт. Ровно шесть недель назад. – Эй, сегодня у нас юбилей.