— Она красавица, — сказала в тишине Дорис. — Ты должен ее увидеть.
— Я… я не могу, — пробормотал Джереми. — Не теперь. Не хочу ее видеть.
Он чувствовал, что Дорис наблюдает за ним, как бы сквозь дымку собственной боли.
— Клэр твоя дочь, — произнесла она.
—Да, — ответил Джереми, ощущая лишь пульсирующий под кожей гнев.
— Лекси сказала бы, что ты должен о ней позаботиться. — Дорис взяла его за руку. — Если не можешь сделать это ради себя, сделай ради своей жены. Ей было бы приятно, если бы ты посмотрел на девочку и взял ее на руки. Да, это трудно, но ты не вправе отказаться. Ты не можешь сказать «нет» Лекси, не можешь сказать «нет» мне. Не можешь сказать «нет» Клэр. Идем.
Джереми понятия не имел, откуда Дорис черпает силу и терпение для общения с ним. Она взяла его за руку и решительно повела по коридору в ясли. Он двигался машинально и с каждым шагом чувствовал, как нарастает беспокойство. Джереми понимал, что злиться на ребенка неправильно, и одновременно боялся, что гнев утихнет, — это тоже казалось неправильным, как будто тем самым он простил бы малышку за гибель Лекси. Он знал, что не готов ни к тому, ни к другому.
Но Дорис невозможно было разубедить. Она вела его за собой, и в каждом помещении Джереми видел беременных женщин и рожениц, окруженных родственниками. Вокруг кипела жизнь, целенаправленно двигались медсестры. Миновали палату, где случилась катастрофа; ему пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть.
Они пересекли регистратуру и повернули за угол, к яслям. Серый, в крапинку, кафель сбивал с толку, у Джереми закружилась голова. Ему захотелось вырваться из рук Дорис и бежать, а потом позвонить матери, рассказать, что случилось, и разрыдаться в трубку. Тогда появится повод уйти, освободиться от этого гнета…
Впереди, в коридоре, стояла кучка людей, они заглядывали сквозь стекло в ясли, показывали пальцами и улыбались. Джереми слышал, как они бормочут: «У нее твой нос» или «По-моему, у него синие глаза». Он не знал никого из этих людей, но внезапно возненавидел всех, потому что они испытывали недоступную для него радость. Джереми не мог вообразить себя стоящим среди них. Что делать, когда спросят, который ребенок — его? Когда неизбежно примутся хвалить красоту Клэр? Джереми заметил медсестру, которая присутствовала при смерти Лекси, — она занималась своими делами, как будто это был самый обычный день.
Джереми поразил ее вид. Как будто угадав его мысли, Дорис сжала зятю руку и остановилась.
— Ступай, — сказала она, направляя Джереми к двери.
— Вы не пойдете со мной?
— Нет. Подожду здесь.
— Пожалуйста, — попросил он. — Пойдемте вместе.
— Нет. Ты должен сделать это сам.
Джереми уставился на нее.
— Пожалуйста… — прошептал он.
Дорис смягчилась.
— Она тебе понравится, — сказала она. — Ты ее полюбишь, как только увидишь.
Возможна ли любовь с первого взгляда?
Джереми не мог себе такого представить. Он нерешительно вступил в ясли. Выражение лица медсестры изменилось, как только она его увидела. По больнице уже разлетелся слух о том, что Лекси, здоровая и энергичная молодая женщина, внезапно умерла, оставив пораженного ужасом мужа и младенца. Можно было выразить сочувствие или просто отвернуться, но медсестра не сделала ни того ни другого. Вместо этого она с натянутой улыбкой указала в сторону одной из кроваток у окна.
— Ваша дочь слева, — сказала она. Ее улыбка увяла, и Джереми немедленно подумал, как это все неправильно. Здесь должна была быть Лекси. Лекси. Он сглотнул, у него внезапно перехватило дыхание. Откуда-то издалека донесся знакомый шепот: «Она красавица».
Джереми машинально двинулся к кроватке, ему хотелось и уйти, и посмотреть на ребенка. Он как будто наблюдал за происходящим со стороны. Его здесь не было. Это был не он. И не его ребенок.
Он замер, когда прочел имя Клэр на ярлычке, привязанном к лодыжке девочки, и у него снова сдавило горло, когда он увидел имя Лекси. Джереми сглотнул слезы и посмотрел на дочь. Крошечная и беззащитная, девочка лежала, завернутая в одеяльце, в чепчике, ее кожа была здорового розового оттенка, возле глаз виднелись следы мази. Ее грудка быстро вздымалась и опадала. Джереми склонился над дочерью, удивляясь тому, как странно она двигается. Малышка до странности походила на Лекси — формой ушей, овалом личика.
За его спиной возникла медсестра.
— Прелестный ребенок, — сказала она. — Много спит, почти не плачет.
Джереми промолчал. Он ничего не чувствовал.
— Завтра вы сможете ее забрать, — продолжала сестра. — Все в порядке, она уже умеет сосать. Иногда с такими крохами возникают проблемы, но она сразу же привыкла к бутылочке. Посмотрите, она просыпается.
— Хорошо, — пробормотал Джереми, почти не слыша ее. Он мог лишь смотреть.
Сестра коснулась крошечной грудки Клэр.
— Привет, детка. К тебе пришел папа.
Ручка Клэр снова дернулась.
— Что это?
— Все нормально, — объяснила медсестра, поправляя одеяльце, и повторила: — Привет, детка.
Джереми чувствовал, как Дорис смотрит на него сквозь стекло.
— Хотите ее подержать?
Джереми сглотнул. Малышка казалась такой хрупкой, что любое прикосновение могло ей повредить. Он не хотел прикасаться к малютке, но слова вырвались прежде, чем он успел удержаться:
— А можно?
— Конечно, — сказала сестра. Она взяла Клэр на руки, и Джереми поразился тому, что с детьми можно обращаться столь хладнокровно.
— Я не знаю, что дальше, — шепнул он. — Прежде никогда этого не делал.
— Все просто, — мягко произнесла сестра. Она была старше Джереми, но младше Дорис. Он вдруг задумался, есть ли у нее дети. — Садитесь в кресло, а я принесу вам девочку. Возьмите ее одной рукой под спинку и обязательно поддерживайте головку. А главное — любите до конца жизни.
Джереми сел — он был испуган и боролся со слезами. Он не успел подготовиться к этому. Ему хотелось выплакаться. Хотелось подождать. Он снова увидел за стеклом лицо Дорис — кажется, она слегка улыбнулась. Сиделка подошла, держа ребенка с уверенностью человека, который проделывал это тысячи раз.
Джереми взял почти невесомое тельце Клэр. Через секунду она уже покоилась в его руках.
Шквал эмоций нахлынул на Джереми в это мгновение. Разочарование, которое он ощутил в кабинете врача, куда пришел с Марией. Шок и ужас, которые испытал в родильной палате. Пустота, владевшая им в коридоре. Тревога, которая не давала ему покоя всего минуту назад.
Клэр смотрела на него, ее серебристые глаза вглядывались в отцовское лицо. Джереми мог думать лишь об одном: она — единственное, что осталось от Лекси. Клэр — дочь Лекси, ее плоть и кровь. Джереми затаил дыхание. Он думал о жене, которая доверяла ему достаточно, чтобы завести от негоребенка, которая вышла за него, потому что знала: Джереми не идеален, но он будет достойным отцом для Клэр. Лекси пожертвовала жизнью, чтобы подарить ему дочь, и внезапно его поразила мысль о том, что если бы у нее был выбор, она вновь поступила бы точно так же. Дорис не ошиблась: Лекси хотела, чтобы он любил Клэр так же, как ее самое. Лекси хотела, чтобы Джереми был сильным. Невзирая на душевное потрясение, он смотрел на дочь и думал о том, что пришел на Землю именно за этим. Чтобы любить свою малышку. Заботиться о ней, помогать, пока она не станет достаточно сильной для того, чтобы справиться самой. Заботиться о ребенке без всяких «если», потому что, в конце концов, в этом и есть смысл жизни. Лекси умерла, зная, что Джереми справится.