Я собираюсь отлепиться от стены и тут слышу имя Роба. Две десятиклассницы, спотыкаясь и хихикая, входят в комнату, и я напрягаю слух, стараясь разобрать слова.
— …второй за два часа.
— Нет, первый прикончил Мэтт Кесслер.
— А по-моему, оба.
— Ты видела, как Аарон Стерн держал его над бочонком? Вверх ногами.
— В этом-то и соль!
— Роб Кокран такой сексуальный.
— Тсс. О господи.
Одна девчонка замечает меня и толкает другую локтем. Та бледнеет. Наверное, перепугалась, ведь обсуждала моего парня (мелкое преступление) и, более того, восхищалась его сексуальностью (тяжкое преступление). Если бы Линдси была здесь, она бы взбесилась, назвала девчонок шлюхами и выгнала с вечеринки пинком под зад. Если бы она была здесь, то ожидала бы, что я взбешусь. По мнению Линдси, мелюзгу — особенно десятиклассниц — нужно ставить на место. Иначе они захватят вселенную, как тараканы, защищенные от ядерной атаки броней украшений «Тиффани» и сверкающими панцирями блеска для губ.
Однако у меня нет сил осадить девчонок, и я рада, что Линдси нет рядом и она не будет возмущаться. Я могла бы догадаться, что Роб не вернется. А как он сегодня распинался, что никогда не подводил меня! И я должна ему верить! Надо было ответить, что это бред собачий.
Мне нужно на свежий воздух. Убраться подальше от дыма и музыки. Найти тихое местечко и спокойно подумать. Я продолжаю мерзнуть и наверняка ужасно выгляжу, хотя плакать больше не хочется. Как-то раз на уроке здоровья мы смотрели видео о симптомах шока. Я могла бы сняться в нем в главной роли. Затрудненное дыхание. Холодные липкие ладони. Головокружение. Оттого что я знаю это, мне становится еще хуже.
Вот видите, от уроков здоровья один вред.
В каждый туалет стоит по четыре человека, комнаты набиты людьми. Уже одиннадцать часов; пришли все, кто хотел. Несколько человек произносят мое имя; Тара Флют загораживает дорогу и восклицает:
— О боже! Какие прелестные сережки. Из…
— Не сейчас, — обрываю я и иду дальше, отчаянно стремясь найти тихий темный уголок.
Слева от меня — закрытая дверь, на которую прилеплены наклейки для бампера. Я хватаю и трясу дверную ручку. Разумеется, закрыто.
— Это вип-комната.
Я оборачиваюсь. Кент стоит за спиной и улыбается.
— Ты должна быть в списке. — Он прислоняется к стене. — Или сунь вышибале двадцатку. Как хочешь.
— Я… искала туалет.
Он кивает в другую сторону коридора, где Роника Мастерс, явно пьяная, молотит по двери кулаком и орет:
— Выходи, Кристен! Мне срочно нужно пи-пи.
Кент снова поворачивается ко мне и поднимает брови.
— Упс, ошиблась, — бормочу я, пытаясь проскользнуть мимо него.
— Все в порядке? — Кент пока не касается меня, но его рука совсем рядом. — Ты выглядишь…
— Все нормально.
Не хватает только, чтобы Кент Макфуллер жалел меня. Я протискиваюсь обратно в коридор и решаю выйти на улицу и позвонить Линдси с крыльца — сказать, что мне нужно уехать как можно быстрее, очень нужно уехать. Но тут подлетает Элоди, обнимает меня, целует и визжит:
— Где тебя носило?
Она вся потная, и я вспоминаю, как Иззи забралась на кровать, обняла меня и потянула за цепочку. Зачем я вообще сегодня встала?
Элоди не убирает руки и начинает двигать бедрами, как будто мы обжимаемся на танцполе.
— Дай угадаю, дай угадаю. — Она закатывает глаза к потолку и стонет: — О Роб, о Роб. Да. Еще раз.
— Извращенка. — Я отпихиваю ее. — Ты еще хуже, чем Шоу.
Подруга смеется, хватает меня за руку и тащит в заднюю комнату.
— Идем. Все уже собрались.
— Я хочу домой, — упираюсь я; музыка здесь еще громче, и мне приходится ее перекрикивать. — Я плохо себя чувствую.
— Что?
— Плохо себя чувствую!
Она указывает на ухо, как бы говоря: «Ничего не слышу». Не знаю, правда это или нет. Ее ладони влажные; я пытаюсь вырваться, но в ту же секунду Линдси и Элли замечают меня и начинают верещать и прыгать вокруг.
— Я обыскалась тебя, — сообщает Линдси, размахивая сигаретой.
— Разве что во рту у Патрика, — фыркает Элли.
— Сэмми была с Робом, — провозглашает Элоди, покачиваясь. — Вы только посмотрите на нее. Она выглядит виноватой.
— Потаскуха! — заключает Линдси.
— Блудница! — подхватывает Элли.
— Развратница! — вторит им Элоди.
Это наша старая шутка: год назад Линдси пришла к выводу, что «проститутка» звучит слишком скучно.
— Я еду домой, — заявляю я. — Можете меня не отвозить. Как-нибудь доберусь.
Линдси, наверное, решила, что я шучу.
— Домой? Но мы только что приехали, всего час назад. — Она наклоняется и шепчет: — К тому же вы с Робом собирались… сама знаешь.
Как будто она не вопила сейчас перед всеми, что я уже сделала это.
— Я передумала.
Изо всех сил я стараюсь держаться небрежно, но это очень утомительно. Я злюсь на Линдси, сама не понимаю за что. Наверное, за то, что она не собирается уходить с вечеринки вместе со мной. Злюсь на Элоди за то, что она затащила меня сюда, и на Элли за то, что она вечно туго соображает. Злюсь на Роба за то, что ему все равно, насколько я расстроена, и на Кента за то, что ему не все равно. В это мгновение я злюсь на всех и каждого и представляю, как сигарета, которой размахивает Линдси, поджигает занавески, огонь охватывает комнату и пожирает собравшихся. Немедленно накатывает чувство вины. Не хватало только превратиться в одну из девиц, которые вечно носят черное и малюют пистолеты и бомбы в своих блокнотах.
Линдси смотрит на меня, раскрыв рот, будто слышит мои мысли. Затем я догадываюсь, что она смотрит мне через плечо. Элоди розовеет. Рот Элли открывается и закрывается, как у рыбы. Шум вечеринки затихает, словно кто-то нажал «паузу» на магнитофоне.
Джулиет Сиха. Я знаю, что это она, даже не оборачиваясь, но при виде ее все равно поражаюсь.
Она хорошенькая.
Когда сегодня она плыла по столовой, то выглядела как всегда: завеса волос, мешковатая одежда, втянутые плечи — молекула толпы, фантом или тень.
Но сейчас она стоит прямо, волосы убраны назад, глаза сверкают.
Через комнату она направляется к нам. У меня пересыхает во рту. Я собираюсь произнести «нет», но она встает перед Линдси, прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово. Ее губы шевелятся, но смысл доходит до меня только через секунду, как будто я нахожусь под водой.
— Сука.
Все шепчутся, уставившись на нас — меня, Линдси, Элоди, Элли и Джулиет Сиху. Мои щеки горят. Шум нарастает. Линдси стискивает зубы.