Вскоре прибыла желтая машина.
Александр поднялся и, подхватив Антонова, поволок его к ней. Шофер такси — лысый, вислоухий толстяк — с опаской разглядывал своих пассажиров.
— Он мне ничего не облюет? — отбросив колебания, брезгливо спросил он.
— Не думаю, — равнодушно откликнулся Александр. — Он не из породы тошнотиков. Знает меру.
Таксист усмешкой ответил на это ироничное замечание. Он даже помог втиснуть дылду Антонова на заднее сиденье.
— Куда ехать?
— В Новопрудное, — процедил Александр и сунул таксисту сотку.
Тот с энтузиазмом спрятал деньги в карман болоньевой куртки и нажал на газ. Он был не из болтливых. Александру повезло, ибо менее всего ему хотелось сейчас выслушивать сагу о тяжелой жизни водил.
По мере приближения к дачному поселку его напряжение спадало. Этому способствовали и живописные окрестности, и сознание того, что эксперимент удался. Залегшая меж его каштановых бровей складка потихоньку разглаживалась, на душе воцарялся покой. Он чувствовал себя победителем, но громкому ликованию неофита предпочел хладнокровное спокойствие опытного игрока.
Загроможденный промышленными предприятиями пригород сменился широкой равниной. С правой стороны, убегая за горизонт, маячил лес. Еще дальше тянулась река — извилистая синяя лента, отсвечивающая на солнце искристым перламутром. Александр довольно щурился, не обращая внимания на ухабы. Навстречу попадались редкие машины. Они спешили в город. Александр же был околдован открывшейся картиной мирного весеннего благоденствия.
Они пересекли реку по слегка изогнутому мосту и свернули направо — туда, где теснился к горизонту лес. Вскоре показались первые домики. Это были одноэтажные, куцые строения бедняцких семей. Далее, все шире, вразброс, уходили в лесистое пространство более солидные строения — двухэтажные коттеджи. Вместо грядок на участках зеленела газонная трава, раскачивались клены.
Александр попросил свернуть, на этот раз — налево. Дорога сузилась, а качество покрытия ухудшилось. Здесь находился иной сектор застройки. Царила полная эклектика — мелкие дачки соседствовали с более презентабельными коттеджами, но участки вокруг тех и других не баловали глаз ухоженным газоном или роскошью дикой природы. По ним монотонно ползли грядки, делая их похожими на унылые полотна абстракционистов.
Заметив невдалеке знакомую крышу, Александр попросил остановить.
— Свежий воздух пойдет ему на пользу, — улыбнулся он шоферу.
Тот кивнул. Он был доволен, что вот-вот отделается от сомнительного дуэта. Высадив пассажиров, он развернулся на неудобной узкой дороге и поехал в обратную сторону. Александр же поволок Антонова к даче.
Слева стоял оранжевый «Москвич». За забором копались пенсионеры, с которыми тетя Маша всегда подолгу раскланивалась. Услышав шум мотора, парочка старых тружеников выглянула из-за калитки.
— Здравствуй, Саша, — поприветствовала его седая вислозадая соседка. — Что-то Марью Митрофановну давно не видно.
— Она скоро должна приехать, — выдавил из себя Александр, изнемогая под тяжестью Антонова.
Клавдия Петровна, не скрывая недоумения, пялилась на «приятелей».
— Да-а, — встрял ее одышливый муженек, — пить в такую погоду…
Он красноречиво покачал головой.
— У него особенность такая: чуть выпьет — сразу плохо, — оправдывался Александр, мысленно проклиная дотошную чету. — Пару часов отдохнет и поправится.
Он дотащил наконец Антонова до знакомого забора.
Одноэтажная дачка была компактной и уютной: с невысоким крыльцом, лавочками и столиком во дворе.
Александр распахнул калитку. Положив Антонова на лавку, подошел к двери. Пошарил рукой под навесом. На перекладине обнаружил ключ. Улыбнулся. Открыв дверь, он ощутил чуть кисловатый прохладный запах нежилого помещения. Съемщики приезжали только в конце мая или в начале июня. Перед их посещением Александр привозил Марью Митрофановну. Грядок он не вскапывал, просто обрезал деревья. Несколько яблонь и вишен. Марья Митрофановна сажала только цветы — никаких помидоров или петрушки. Правда, на участке остались кусты малины, которые все еще плодоносили.
На низкой деревянной полке стояли калоши и резиновые сапоги, в углу — лопата и веник с совком.
Александр открыл следующую дверь, отделяющую облицованные белой кафельной плиткой «сени» от коридора, ведущего в комнаты. Идеальный, с оттенком стародевичества порядок. За узорной решеткой открывалась просторная кухня, где не так много лет назад Марья Митрофановна варила варенье. Теперь она делала это дома.
Как после посиделок с Валетом он добрался до дома, Чинарский помнил смутно. Кажется, взял такси, хотя проехать нужно было всего несколько кварталов. Но когда у него были деньги, Чинарский не скупился.
Он торопливо поднялся и нашел брюки. Деньги оказались на месте. Замечательно. Это вселило в Чинарского оптимизм. Хотя голова и ныла от вчерашней попойки, но не слишком сильно. Все-таки качественная водка не так затуманивает мозги.
Солнце еще не встало, но за окном уже было светло. Взглянув на часы, Чинарский увидел, что нет еще и шести. Как ни странно, спать не хотелось. «Ничего, — сказал себе Чинарский, — пойду, заодно и подлечусь».
Зайдя в ванную, он сполоснул лицо под холодной водой и провел ладонью по подбородку, заросшему многодневной щетиной. Бриться не хотелось. У Чинарского была на лице очень нежная кожа, несмотря на жесткий характер бывшего опера, поэтому каждое бритье он воспринимал как насилие над личностью. После этого долго приходилось заклеивать порезы кусочками газеты или туалетной бумаги, чтобы унять кровь.
«И так сойдет», — решил он, выдавливая на зубную щетку пасту. После того как почистил зубы, Чинарский даже почувствовал некоторую свежесть.
По-быстрому сварил кофе и выпил его, заедая сигаретой. Затем оделся и вышел на улицу.
«Черт его знает, когда он выберется из дома, — думал Чинарский о Коршунове, — сейчас нельзя упускать ни минуты».
— Какие люди! — услышал он за спиной знакомый голос.
Вот уж кого он не ожидал увидеть. Это был, конечно, Антонов. Зря он пошел этим путем, вдоль «Елочек», хотя кто бы мог предположить, что в такое время…
— Привет, — вяло махнул он рукой.
— Серж. — Антонов подбежал к нему и обнял за плечи. — Тебя мне сам бог послал.
— Это еще почему? — слабо изумился Чинарский.
Не составляло тайны то, что художник выбрался на поиски спиртного.
— Понимаешь, — Антонов пристроился в ногу с Чинарским, — как-то я вчера не рассчитал. — Он склонился к уху Чинарского, и тот поморщился от пахнувшего на него перегара.
— Вижу, что не рассчитал, — кивнул Чинарский, освобождаясь от объятий Антонова. — Держи. — Он достал из кармана полтинник и протянул приятелю.