Дильс быстро сориентировался – почти насильно влил в заледеневшие губы бородача немного спирта, затем скинул куртку и, постелив ее на снег, с помощью Артура перевернул на нее полубессознательное тело мужчины.
– Берите его за руки! – скомандовал он, становясь сзади. – Тащите!
И они потащили, утопая в снегу по колено. Несмотря на то, что сзади их подстраховывал Дильс, да и Артур с Тимой были крепкими ребятами, неизвестный все равно показался им очень тяжелым. Он был самым настоящим великаном.
Внутри уже было все готово – Злата достала чистые простыни и медикаменты, рядом на табуретке стоял большой таз с кипятком. Лицо Златы было безмятежным, словно она приготовилась слушать какую-нибудь историю перед сном, а не осматривать невесть откуда взявшегося обмороженного мужика. Яна испуганно выглядывала из-за ее плеча, мучаясь своеобразной антиномией: с одной стороны, ей было страшновато, с другой – жутко любопытно, и в конце концов, победило последнее. Она даже вышла из-за спины Златы и не без опасения приблизилась к неподвижно лежащему телу здоровяка.
– Какие у него шансы, Дильс? – спросил Артур.
– Откуда мне знать? – отозвался Дильс. – Может, он умрет через минуту. А может, через две. А если повезет, выживет.
– У него обморожено лицо, – сказала Злата, бегло осмотрев кожу незнакомца.
Она осторожно приподняла его веки, как неожиданно растрескавшиеся губы мужчины искривились в ухмылке, и она непроизвольно отшатнулась. Дильс поймал ее испуганный взгляд и пояснил:
– Если он еще может улыбаться, значит, все будет нормально.
– У него такие синие глаза, – заметила Яна.
Дильс со Златой принялись раздевать лежащее на полу тело. Это тоже было делом нелегким – вся одежда промерзла до такой степени, что по своей твердости напоминала кусок асфальта. На нем была стеганая куртка и кухлянка – чукотская рубашка мехом внутрь, ноги обуты в огромные мохнатые унты, сплошь в сосульках. Отчаявшись раздеть великана, Дильс достал из аптечки скальпель и стал распарывать дубовую материю. За поясом мужчины оказался нож с широким темным лезвием в зазубринах и рукояткой, вырезанной из рога какого-то животного.
Аккуратно распарывая заиндевевшую рубашку незнакомца, Дильс распорядился согреть еще воды, отправив для этого Костю. Тот, что-то недовольно буркнув, пошел выполнять поручение, а все остальные сгрудились над бородачом, сгорая от нетерпения. Наверное, единственный вопрос, который вертелся у всех в голове, был только один – откуда этот человек?
«Не удивлюсь, если он очнется и скажет, что сейчас 20-е годы», – подумал Тима. В самом деле, что мог делать на необитаемом острове этот странный человек? С одним только ножом?
Будто угадывая его мысли, Дильс проговорил:
– Сто плешивых пингвинов мне в трусы, но спорю на получку, что этот тип не похож ни на полярников-чилийцев, ни на любителей опасных путешествий, ни вообще на кого-либо, кого здесь можно встретить. Это не ваш друг? – он искоса взглянул на ребят.
– Нет, – словно оправдываясь, сказал Антон, будто бы непризнание этого бородатого, похожего на лешего мужика, своим другом было их виной.
– Отойдите, не мешайте, – велела Злата.
Все сделали шаг назад, хотя любопытство было сильнее.
Незнакомец был очень истощен, хотя по всему было видно, что в недавнем прошлом он был человеком крепким. Волосы светлые, почти как у альбиноса, борода чуть темнее, плечи и спину покрывали глубокие шрамы, на груди татуировка в виде огромного кельтского креста, который беспорядочно переплетали толстые змеи с разинутыми пастями, из которых свисали раздвоенные языки. Надпись, изображенная под крестом в готическом стиле, гласила:
UNSCARRED
Но самый натуральный шок наступил, когда Злата и Дильс с неимоверным трудом стащили с него закостеневшие штаны. На левой ноге, от бедра до правой ягодицы, зияли две глубокие раны. И довольно свежие.
– Ого, – выдавил из себя Костя, сделав непроизвольно еще один шаг назад.
– Что это? – не выдержала Яна, дернув Тиму за локоть. – Медведь?
– Нет, откуда? – отозвался Дильс.
Он рассматривал раны с неподдельным, почти веселым интересом, как если бы находился в какой-нибудь лаборатории и перед ним лежал препарированный кролик, а не полумертвый мужчина с изгрызенной кем-то ногой.
– Руки и ноги тоже обморожены, – констатировал он, бросив взгляд на пальцы нездорового белого цвета и, наоборот, почерневшие ногти. – Хотя, думаю, до ампутации дело не дойдет. Может, ногти сойдут. Если он проживет эту ночь, то у него есть все шансы выкарабкаться. Злата, согрей бульону, вдруг он снова очнется. Перенесем его на кровать. Очень надеюсь, что он не болеет какой-нибудь заразой.
– Сплюнь, – посоветовал Костя, но Дильс с невозмутимым видом начал шарить по карманам незнакомца. Результат, казалось, немного огорчил его – они были абсолютно пусты.
Он уже собирался кинуть груду белья в алюминиевый таз, как вдруг глаза его сузились – в рубашке был крошечный внутренний карман, и он был намертво зашит суровыми нитками. Судя по всему, в нем что-то лежало, твердое и плоское. Не долго думая, Дильс подцепил скальпелем стежок, разрезая карман. Вскоре в руках его оказалась… монета. Размером с пятак советских времен, только более тяжелая, с неровными, будто бы обгрызенными, краями.
– Что это, Дильс? – жадно спросил Костя, не сводя взгляда с монеты. – Она… она золотая?
– Похоже на то, – задумчиво пробормотал Дильс, поднеся монету к свету. Затем осторожно нажал лезвием скальпеля на боковую сторону монеты, оставив на ней царапину.
– Золото, – уверенно сказал он. – И причем, как я вижу, самой лучшей пробы.
– Но откуда она у него? – удивленно спросил Артур. – Уж не хочешь ли ты сказать, что он нашел ее здесь?
– Не знаю, – буркнул Дильс. – Одно время тут были какие-то исследования… Но нас они не касаются.
– Можно посмотреть? – осмелился подать голос Тима, и Дильс, поколебавшись, протянул ему монету.
Тима присвистнул. Она была прохладной, приятно-увесистой, с шероховатой поверхностью. На одной стороне был изображен профиль молодой женщины с распущенными волосами, вверху странные значки, имеющие отдаленное сходство с иероглифами, на обороте – несущаяся волна, по всему периметру все те же знаки. Интересно, что это за язык?
Монета пошла по кругу, причем когда она оказалась в руках Кости, на лице последнего появилось голодное выражение, словно в следующую секунду он зажмет ее в кулаке и вылетит с ней наружу, прямо в бурю.
– Монета будет храниться у меня, – бескомпромиссным тоном сказал Дильс, забирая у Кости желтый кружок. – Потом выясним, что да почем.
Он еще раз оглядел лежащего в беспамятстве светловолосого мужчину.
– Человек из ниоткуда, – задумчиво произнес Дильс, будто разговаривая сам с собой. – «Меня зовут никто, а сам я из ниоткуда…» Что ж, подождем, когда он придет в себя и сам поведает нам о своих приключениях…