Несмотря на промозглый сквознячок, тянущий от близкой реки, по лбу и вискам майора катились крупные капли горячего пота, а под мышками расплылись темные круги. С отчаянно стучащим сердцем он вскинул автомат, рванул затвор и, стараясь как можно тише хрустеть подошвами по каменно-деревянному крошеву, на полусогнутых ногах, крадучись, двинулся внутрь здания.
В непроглядном мраке посеченного пулями притвора не было ни живых, ни мертвых. Казавшаяся в темноте плоской, как на поблекшей черно-белой фотографии, двустворчатая дверь, ведущая непосредственно в храм, устояла, несмотря на полтора десятка щетинившихся острыми сколами сквозных отверстий. Слыша только пульсирующий бой крови внутри головы, майор очень медленно, двумя пальцами потянул на себя туго поддавшуюся левую створку и проскользнул в приоткрывшуюся щель.
Первой живой душой, на которую сразу же наткнулся милиционер, оказался низенький, круглый священник в перепачканной белым рясе. Его правая рука висела плетью, а с разлохмаченного, набухшего рукава на пол часто скатывались багровые капли.
Майор, обладавший великолепной зрительной памятью, сразу узнал в нем настоятеля церкви, с которым однажды сталкивался на каком-то протокольном мероприятии. А в глазах батюшки, здоровой рукой выставившего перед собой на манер копья заостренный кол, при виде вооруженного человека в камуфляжной форме мелькнула безумная надежда. Но чем дальше они в полном безмолвии смотрели друг на друга, тем больше тяжелел взгляд священника. И когда настоятель осознал, кто перед ним, и сделал неловкий выпад, целя майору в середину груди, тот тут же надавил на спусковой крючок. Короткая, в три патрона очередь сбила святого отца на колени. А окончательно оборвал его жизнь разворотивший лицо одиночный выстрел в упор.
Впившись взглядом в неподвижное тело, распростершееся в быстро натекающей бурой луже, добровольный приспешник тьмы не испытал ни капли раскаяния в сотворенном злодеянии. Наоборот, гораздо сильнее, чем добрая дорожка подлинного колумбийского кокаина, к употреблению которого майора не так давно пристрастил один из многочисленных друзей-спосоров – крупный криминальный авторитет, кружило голову сознание абсолютной безнаказанности, никем и ничем не ограниченной власти над чужими жизнями.
Мертвенно оскалившись и скользя по залившей пол крови, он переступил через убитого священника. Поведя стволом влево, поймал в прицельную рамку в смертельном ужасе скулящую под стойкой церковной лавки некрасивую девчонку в очках с толстенными линзами. Автомат коротко рыкнул, отрыгнув зазвеневшими по лакированному паркету гильзами.
– Что же ты вытворяешь, ирод?!! – вдруг ударил под купол отчаянный крик.
От неожиданности майор втянул голову в плечи, присел и круто развернулся. На него, от алтаря, со шваброй наперевес наступала сухая старуха. И вновь треснула очередь.
Ткнув укрепленным железной пластиной носком неподвижное тело, душегуб прицелился в покрывающий седые волосы темный платок, но вместо контрольного выстрела раздался лишь сухой щелчок. Матюгнувшись, он затравленно оглянулся. Но в едва освещенной несколькими слабо тлеющими лампадами и десятком тоненьких свечей церкви уже некому было сопротивляться убийце. Торопливо сменив магазин, ни в коем случае не желавший оставлять случайных свидетелей майор на всякий случай прострелил старухе голову. Затем, перекинув для экономии патронов флажок на одиночный огонь, отправился разыскивать и добивать оставшихся в живых.
Золотистые звездочки защитного поля, с каждой вспышкой озарявшей лишенные стекол оконные проемы, тускнели и гасли одна за другой. Вместе с туманом летучая мышь сначала опустилась до уровня креста, а когда молочно-белая муть поглотила площадь, церковь и кладбище, с победным писком промчалась над самой землей и унеслась прочь.
Тем временем на крыльцо, оставляя в белой пыли влажные темно-красные следы, вразвалку вышел майор, сладко потянулся, хрустнув суставами, и беспечно закинул автомат за спину. Словно прицеливаясь, прищурил левый глаз, окидывая взглядом свое воинство. Потом протянул вперед руку с растопыренными пальцами и во всю глотку заорал:
– Бойцы!.. Пора подкрепиться!.. Я дарю вам этот поселок!.. На все про все – час!.. Разойдись!..
Вечно голодным вампирам не нужно было повторять дважды. Так и не проронив ни слова, они развернулись и хищно пригнувшись, плотной стаей рванули к ближайшим домам, едва проступающим мутными пятнами сквозь сгущающийся с каждой минутой туман. Майор же, присев на ступени, достал из нагрудного кармана сигарету и с чувством выполненного долга с удовольствием закурил.
19 августа 2007 года. 00 часов 13 минут.
Санкт-Петербург. Набережная реки
Монастырки, дом 1
(Александро-Невская лавра)
После того как отец Матвей поспешно выбежал из бокса, Олег присел на стул возле кровати Романа и незаметно для себя прикорнул. Ему приснился кошмар, где он, жадно хватая ртом тягучий, насквозь пропитанный испарениями гниющих листьев воздух, метался по мрачному лесу, пытаясь найти выход к прятавшейся за деревьями рубленой церквушке. Но каждый раз, когда ему, казалось, вот-вот удастся выскочить на опушку, стволы смыкались непроходимой стеной, и все начиналось заново.
В начале двенадцатого монаха разбудил мягкий толчок в голову, вслед за которым сердце будто проткнула раскаленная игла. Плохо соображая спросонок, он заполошно вскочил, тут же складываясь пополам от полыхнувшей за грудиной невыносимой боли. А на кровати, вцепившись в одеяло, хрипя и булькая, бился Роман.
Олег усилием воли сумел совладать с собой и всем телом навалился на извивающегося в конвульсиях парня, не давая ему свалиться на пол. Он попытался купировать эпилептический припадок, подпитывая Романа собственной энергией, и тут же поплатился за это сердечным приступом.
Облившись холодным потом, монах осел на пол и, привалившись к тумбочке, ухнул в непроглядный омут забытья. Вернувшийся отец Матвей без лишнего пиетета отхлестал его по щекам, приводя в чувство, а затем насильно влил в рот одно из своих магических снадобий.
Олег, ощущая, как постепенно проясняется сознание и помаленьку отпускает боль, потряс головой, прогоняя остатки одури. Потом ошеломленно спросил:
– Что это было?
– Что было, что было? – как обычно заворчал священник. – Кто-то инициировал мгновенное обращение – вот что это было.
– Какое обращение? – все еще сидя на полу, удивленно захлопал глазами монах.
Вместо ответа его собеседник сам задал вопрос:
– Ты, когда по темной территории болтался, часом не видал, как твари одновременно большое количество народу порешили?
Олег на минуту задумался, прикрыв глаза, а когда вспомнил, то вздрогнул:
– Там же, – он машинально бросил взгляд на наручные часы, отмечая начало новых суток, – вчера днем целая рота ОМОНа попала в засаду. Кровососы всем до одного порвали глотки и куда-то на их же машинах увезли.