– А? – мои брови поползли наверх. Вот как это теперь называется. Да, похоже, я влип – это мягко сказано, – а… понимаю.
– Повернитесь лицом к стеллажам, – Я послушно встал к книгам и подал руки, чтобы мне надели наручники.
– Эй, пропустите меня! – это был голос Алекса, – Какого черта, тут происходит? Он ученый! Это доктор Линкольн! Почему он в наручниках, он мой брат и он был две минуты назад со мной!
– Александр, – голос Грыу я тоже узнал, она говорила тихо:
– Не нужно… я сейчас узнаю…. Успокойся…
Она переговорила с полицией и заговорила с братом тише, и я не успел услышать всю фразу: – …документы в книги… преступление против человечества…его нашли с этой книгой, и он главный…
– Что?! Это ахинея какая-то! Он же с нами был! – Алекс говорил громко и отчетливо.
– Мне жаль, но ничего нельзя…. Если они докажут вину…. А они докажут, столько подтверждений… возможно, будет высшая мера, – долетели слова Грыу до моих ушей.
Я решил попрощаться с братом, оттолкнул полицейского и в последний раз взглянул на высокую фигуру брата: – Сашка! Не верь всему, что видишь!
– Закрой рот! Нельзя общаться со свидетелями! – Меня грубо вытолкали из комнаты.
– Господи, что же это?! Сталь в крови на песке?! Каменный век?! Одумайтесь! – В голосе брата было отчаяние.
***
Меня часто унижали прилюдно. Я выдерживал все: и прозвища «ботаник», и «книжный людоед», и то, как однажды подростки меня закидали тухлыми помидорами перед девушкой, которая нравилась мне. Девушки меня не любили. Они награждали меня высокомерными взглядами и брезгливо улыбались. Я не был крутым парнем ни в школе, ни в колледже. Я не играл футбол или баскетбол, поэтому парни из команды косо поглядывали в мою сторону и, если бы не Алекс, то я бы получал пару пинков. Профессора всегда холодно относились ко мне, так как мои теории и рассуждения о машинах доходили до такого, что однажды меня спросили: не машиной ли я родился? В ответ я только пожал плечами.
Но это унижение переходило все рамки. Я шел по коридору, в наручниках, в сопровождении конвоя и на меня глядели все: команда, персонал, коллеги, даже уборщики – у всех них были недоумение, страх, злость, высокомерие на лицах. Они видели врага и убийцу. Я кожей чувствовал страх и отвращение ко мне. Я сам себе был противен, что так глупо попался на удочку. Я не хотел умирать, но знал, что это неизбежно, потому что впереди черная дыра. Я лгал брату, что хотел умереть в киберсне. Я хотел бороться и жить, а может и выжить, но я знал, никто не выживал после столкновения с черной дырой. Это было нереально.
Отчаяние – вот что я чувствовал, когда шел по коридору. Обида, что не смог сделать ничего стоящего в своей маленькой, никчемной жизни. Я теперь враг, и это убивало меня больше всего. Враг, разрушитель, убийца, подлец, который предал свой народ. Бесило больше всего то, что я был невиновен, но никто не станет слушать меня, если я назову имя истинного виновника «кровавого карнавала» на «дракон–11». У этого человека абсолютная власть, это означало одно – неприкосновенность. Он сделает все, что бы уничтожить меня, потому что он верит в свой идеал. Его идеал божественен. Он прикрывается им как щитом, а у меня не было идола, разве только сталь. Он запустил в ход свою идею, и она действовала идеально.
– Черт! – вслух сказал я.
– Заткнись и иди быстрее, – рявкнул один из полицейских.
– Мне полагается адвокат! – я говорил громко, чтобы все услышали. – Закон обязывает!
– Иди, закон, – хмыкнул страж закона.
– О, конечно! Зачем же мне адвокат!? Меня в любом случаи казнят! О, или я попаду в ад! Не правда ли леди Грыу? – Мы прошли мимо Грыу. Она ничего не сказала, а только отвернулась от меня.
– Я попаду в ад и прихвачу вас за компанию! Ведь наш рейс в черную дыру! Тю-тю! – Зря я сказал это, потому что конвойный не стал терпеть мои колкие замечания и огрел прикладом по голове.
Когда я открыл глаза, то увидел железный потолок белого цвета. Вся комната была выполнена в серых и белых тонах. Я не люблю эти сочетания цветов, потому что помещение словно становится до бесконечности огромным, и ты теряешь счет времени. Такие пунктики могут свести с ума. Хотя мне было не до раздумий о сумасшествии: голова сразу же дала о себе знать, а конвойный не пожалел сил, чтобы ударить меня. Я сел на корточки и схватился за виски.
– Он тоже получил свое, – брата я не заметил.
– Ты что тут потерял? – Растираю затылок, но мало помогает.
– Тебя охраняю и вот компанию решил составить, – улыбнулся Алекс, – Покушение на убийство. Тот парень теперь в реанимации, а меня никто не ввел в курс дела, что он начальник полиции.
– У них, наверно, камеры закончились, – сказал я, – раз ты со мной?
– Не думаю, – еще раз улыбнулся брат, показывая ровные зубы, – Ты что – не рад меня видеть?
– Без шуточек, – сказал я, – Думаешь, очная ставка?
– Похоже на то, – он поднялся с колен и подошел ко мне, – Вдруг, я тоже враг народа.
– После слова «ха» нужно посмеяться? – Я все же улыбнулся.
– А ты остряк, Виктор, – Алекс стал разглядывать мое лицо, – Видел бы ты свою правую щеку. Хорошо, что тут нет зеркала…
– Что? – Спросил я.
– Ударил так, что останется шрам… – брат не договорил, так как свет в помещении пару раз моргнул и погас вовсе.
– Начинается, – сказал я, и мой голодный желудок дал о себе знать. Как ни странно, затошнило.
– Корабль прибавил скорость, – голос Алекса звучал натянуто-холодно.
– Значит, они срезали часы жизни всем нам, – я чуть было не прибавил, что не хочу умирать, но вовремя замолчал.
– Примерно семь часов или больше, – согласился брат.
– Сколько я был без сознания? – я облизал пересохшие губы.
– Часа два… – интонации у Алекса были какие-то испуганные.
– Один час за семь. – Меня затошнило еще сильнее, – по-моему, это не начало – это конец.
– По-моему, тоже, – голос брата стал садиться, – Нужно выбираться.
Он подошел к двери, толкнул ее и она поддалась.
– Нет света, двери не работают – плохо дело, – сказал Алекс, – Идем?
– Подожди, – это конечно было сумасшествие, – А что, если нам остаться тут?
– Зачем, Виктор?
– А что если недоказанная теория верна? И это помещение сохранит нам жизни? – Звучало нелепо, но я хватался за последнюю соломинку, что была связана с жизнью.
– Я не понимаю, Виктор? – голос брата стал серьезным.
– Что если все, что мы знаем о черных дырах не совсем верно? Что, если как таковой ее нет, а она всего лишь искажение времени, и мы можем не умереть, а попасть на другой отрезок вселенной?