Он не стал утруждать себя вытиранием. Просто подошел к кровати. Вода капала с его тела. Сев на койку, он приговорил пиво. Потом… вообще ничего не делал. Его алкометр был на высокой отметке, и все же не достиг предельной величины, вырубив его к чертям.
Однако сознание было понятием относительным. Несмотря на вероятное бодрствование, его словно выдернули из розетки… и не из-за количества алкоголя в крови. Он выдохся изнутри, по многим удивительным параметрам.
Откинувшись на матрас, Мэнни предположил, что раз ситуация с Пэйн разрешилась, то самое время начать собирать свою жизнь… или, по крайне мере, попытаться сделать это следующим утром, когда похмелье разбудит его. Его мозг пришел в норму, и значит, нет причин, по которым он не мог бы вернуться к работе. Заняться тем, чтобы возвести преграду между этой гребаной интерлюдией и остатком его нормальной жизни.
Уставившись в потолок, он обрадовался, когда зрение поплыло.
Пока не осознал, что плачет.
– Обдолбанная тряпка.
Вытерев глаза, он решил, что не будет думать об этом. Но уже подумал… Боже, он до боли скучал по Пэйн.
– Гребаный… ад…
Внезапно он резко поднял голову, а кровь прилила к члену. Смотря сквозь стреляную дверь, он вглядывался в ночь с отчаянием, от которого голова вновь летела с катушек.
Пэйн…
Пэйн…?
Он попытался встать с кровати, но тело отказалось шевелиться… будто мозги говорили на одном языке, а руки и ноги не могли перевести сказанное. А потом спиртное взяло верх, нажав Ctrl-Alt-Del и выключив его программу.
Никакой перезагрузки для его задницы.
Когда его веки опустились, он, безуспешно сопротивляясь накатившей волне, все же вырубился.
***
Снаружи, Пэйн стояла на террасе на ледяном ветру, ее волосы развевались, а кожу покалывало от холода.
Она исчезла из поля зрения Мануэля. Но не покинула его.
Хотя он доказал, что может позаботиться о себе, она не доверяла его жизнь никому и ничему. Таким образом, обернув себя пеленой мис, она осталась на лужайке лошадиного госпиталя, наблюдая, как он разговаривал с полицией и охранником. Потом, когда он сел в машину, она последовала за ним, дематериализуясь с места на место, преследуя его благодаря мизерному количеству ее крови, которую он испробовал.
Его дорога домой закончилась в глубинах города, который был меньше того, что она видела из его машины, но все же впечатлял своими высокими зданиями, асфальтированными дорогами и красивыми, возвышающимися мостами, пересекающими широкую реку. Колдвелл был воистину прекрасен ночью.
Она пришла лишь за тайным прощанием.
Когда Мануэль заехал в какое-то подземное помещение для средств передвижения, Пэйн оставила его одного. Цель была достигнута, ведь он в безопасности добрался до своего дома, и она знала, что пора уходить.
Но, увы, она осталась на улице, окруженная мис, и наблюдала за проезжающими машинами, пешеходами, пересекающими перекресток. Прошел час. Потом еще некоторое время. А Пэйн все не могла уйти.
Уступив своему сердцу, она взмыла вверх, еще выше… появившись на наружной террасе его квартиры… и обнаружила Мануэля, когда он выходил их кухни, направляясь в гостиную. Он явно не прочно стоял на ногах, постоянно врезался в мебель… но не потому, что свет был выключен. Из-за выпивки в его руке, без сомнений.
Или, если быть более точным, из-за спиртного, выпитого в добавок к той бутылке пива.
Оказавшись в своей комнате, он не столько разделся, сколько сорвал с себя одежду, а потом ступил в душ. Когда он вышел из ванной комнаты, с него текла вода, и Пэйн захотелось плакать. Казалось, было так сложно осознать, что всего день назад она впервые смотрела на него в таком виде… хотя, воистину, ей казалось, что она протянула руку сквозь время и прикоснулась к тем электрическим моментам, когда они были на грани… не просто в настоящем, но и в будущем.
Не более.
Он сел на кровать… потом откинулся на матрас.
Когда он вытер глаза, опустошение Пэйн достигло апогея. Как и ее нужда подойти к нему…
– Пэйн.
Вскрикнув, она резко крутанулась вокруг оси. В противоположной части террасы, на легком ветру стоял… ее близнец. В мгновение, когда Пэйн взглянула на него, она поняла, что в нем изменилось что-то. Да, его лицо уже зажило от порезов, полученных от разбитого зеркала… но изменилась не внешняя оболочка. Он стал другим изнутри: ушло напряжение, гнев и пугающий холод.
Когда ветер взъерошил ее волосы, Пэйн попыталась быстро собраться, стирая слезы, мерцающие в ее глазах. – Как ты узнал… что я была…
Рукой, обтянутой перчаткой, он указал наверх.
– У меня здесь пентхаус. На вершине здания. Мы с Джейн как раз уходили, когда я почувствовал тебя здесь.
Ей следовало знать. Она могла чувствовать его мис… как и он мог чувствовать ее защиту.
Как она хотела, чтобы он прошел мимо. Последнее, что ей нужно, так это очередной раунд указаний от властного мужчины. К тому же, король уж дал ей указ. Не похоже, что решение Рофа нуждается в поддержке ее брата.
Она подняла руку, останавливая его прежде, чем он сказал хоть слово о Мануэле.
– Меня не интересуют твои речи, которые я уже слышала из уст короля. Я уже ухожу.
– Ты стерла ему память?
Пэйн вздернула подбородок.
– Нет. Он пригласил меня, и произошло… неприятный инцидент…
Рык ее брата был громче ветра.
– Что он сделал тебе…
– Не он. Боги, прекрати… ненавидеть его. – Потерев виски, Пэйн задалась вопросом, а взрывалась ли чья-нибудь голова на самом деле… или все на Земле чувствовали подобное время от времени? – На нас напал человек, и в процессе обезоруживания его…
– Человек?
– Да… и в процессе этого, я ранила мужчину, вызвали полицию и…
– Ты обезоружила человека?
Пэйн гневно посмотрела на близнеца.
– Когда ты забираешь оружие у кого-то – это называется «обезоружить», не так ли?
Вишес сузил глаза.
– Да. Так.
– Я не могла стереть память Мануэлю потому, что он не смог бы ответить на вопросы полиции. И я здесь… потому что хочу убедиться, что он добрался домой целым.
В последовавшей тишине, Пэйн осознала, что только что завела себя в угол. Защищая Мэнни, она подтвердила заявление брата, что желанный ею мужчина не сможет позаботиться о ней, да какая разница. Учитывая, что она собиралась подчиниться королю, у нее с Мэнни в любом случае не было будущего.