– Целуется. Я просто никогда раньше не… Тебе плохо? – Она протянула руку. – Целитель?
Он открыл глаза… а, значит, определенно они были зажмурены.
– Позволь мне спросить кое-что. Ты когда-нибудь была с мужчиной?
– Никогда с человеческим. И… с каким-либо другим.
Мэнни чуть не кончил. Ну, здорово. Раньше для него не имело значения, была ли женщина с кем-то… или нет. Вообще-то, те, с кем он обычно спал, потеряли свою девственность, будучи совсем подростками… и никогда об этом не жалели.
Чистые, бледные глаза Пэйн смотрели на него.
– Твой запах стал еще сильнее.
Возможно, потому что он весь покрылся потом, стараясь не кончить.
– Он мне нравится, – добавила она, понизив голос.
Между ними наступил волнующий момент, и Мэнни поверить не мог, что воспоминание о нем сотрет какой-то дешевый трюк с усилием воли. А затем ее рот приоткрылся, розовый язычок облизнул губы… будто она представляла что-то, и это вызывало у нее жажду.
– Думаю, я хочу попробовать тебя, – сказала она.
Точно. К черту поцелуй. Если она хочет съесть его целиком, он с радостью сядет в ее обеденную тарелку. А затем он увидел, как кончики ее клыков еще больше удлинились.
Мэнни чувствовал, как задыхается, но ничего не слышал, поскольку кровь кипела у него в ушах. Черт возьми, еще чуть-чуть, и он потеряет контроль, и не в переносном смысле. Он буквально кое-как сдерживался, чтобы не сорвать с ее тела одеяла и не вскарабкаться на нее. Несмотря на то, что она лежала на вытяжке. И что она никогда ни с кем не спала. И не принадлежала к его виду.
Ему с великим трудом удалось встать и сделать шаг назад.
Мэнни прокашлялся. Дважды:
– Думаю, лучше в другой раз.
– В другой раз?
– Позже.
Ее лицо тут же изменилось, милые очертания напряглись и скрыли хрупкую страсть, которой светились.
– Но… конечно. Хорошо.
Ему была ненавистна мысль, что он причинил ей боль, но объяснить, как сильно он ее хотел, не сделав из этого порнографию, было невозможно. И, Бога ради, она девственница. Которая заслуживает лучшего, чем он.
Мэнни в последний раз задержал на ней взгляд и приказал мозгу запомнить ее. Почему-то он не хотел ее терять.
– Сделай то, что должна. Сейчас.
Ее взгляд опустился и задержался на его бедрах. Поняв, что она смотрит на его член, который при уделяемом ему внимании еще более взбодрился, Мэнни осторожно прикрыл происходящее под формой своими руками.
Его голос стал сиплым:
– Ты убиваешь меня. Я не могу сейчас себе доверять. Поэтому тебе придется это сделать. Пожалуйста. Боже, просто сделай…
Ravasz. Sbarduno. Grilletto. Trekker.
Словосочетание «спусковой крючок» прокручивалось у Ви в голове на всех известных ему языках, мозг приправлял словарный запас всяким вздором… ему приходилось отвлекать себя подобной чушью, иначе бы его чайник вскипел и взорвался.
Пока он пытал свой «Переводчик Гугл», ноги вновь и вновь выписывали круги по его пентхаусу в Коммодоре, непрекращающаяся ходьба превратила место в эквивалент колеса для хомяков стоимостью не в один миллион долларов.
Черные стены. Черный потолок. Черный пол. И приходил он сюда вовсе не для того чтобы насладиться видом ночного Колдвелла.
В кухню, гостиную, спальню и обратно.
Снова. И снова.
В свете черных свечей.
Он купил этот пентхаус около пяти лет назад, когда здание еще строилось. Как только около реки возвели каркас, он решил завладеть половиной верхнего этажа небоскреба. Но не в качестве дома… у него всегда было место помимо того, где он спал. Даже до того, как Роф и Братство въехали в старый особняк Дариуса, у Ви имелась привычка разделять то, куда он заваливался на день и где прятал оружие, и … то, где он занимался другими видами деятельности.
Этой ночью, чувствуя себя так, как сейчас, явиться сюда было одновременно и логично, и абсурдно.
За прошедшие десятилетия и века среди расы Ви заработал не только определенную репутацию, но и постоянных мужчин и женщин, нуждавшихся в том, что он мог им дать. И как только он приобрел этот пентхаус, то приводил их сюда, в эту черную дыру для очень специфичного секса.
Здесь он пускал им кровь.
И заставлял их кричать и всхлипывать.
И трахал их, физически или умственно.
Ви остановился около своего рабочего стола, старое дерево было повреждено и отмечено не только его профессиональными инструментами, но также кровью, оргазмами и воском.
Боже, иногда единственный способ оценить достигнутый прогресс – это вернуться в место своего прошлого обитания.
Протянув руку в перчатке, он взялся за толстые кожаные веревки, которые использовал, чтобы держать подчиняющихся там, где ему хотелось.
Когда-то использовал, поправил он. В прошлом. Теперь, когда у него есть Джейн, он больше не занимался этим… желания не возникало.
Взглянув на стену, Ви осмотрел свою коллекцию игрушек. Хлысты, цепи и колючая проволока. Зажимы, кляпы и лезвия. Плети. Длинные цепи.
Игры, в которые он играл – когда-то играл – были не для слабонервных, новичков или же просто любопытных. Для подчиняющихся в хард-коре грань между сексуальной разрядкой и смертью очень тонка – и то, и другое приносило облегчение, но последнее уже навсегда. Буквально. И он был непревзойденным мастером, способным довести своих подчиняющихся до нужной им точки… и на какой-то дюйм дальше.
Вот почему все они приходили за ним.
Когда-то приходили за ним…
К нему, поправил он.
Черт.
И поэтому его отношения с Джейн стали открытием. С ней он не чувствовал жгучей потребности во всем этом. Ни в относительной анонимности, ни в контроле, который он осуществлял над подчиняющимися, ни в боли, которую ему нравилось себе причинять, ни в том ощущении власти или мощных оргазмах.
Столько времени прошло, и он думал, что изменился.
Он ошибался.
Тот переключатель все еще внутри него и находится в режиме «включен».
Но с другой стороны, желание убить свою мать очень огорчает и погружает его в печаль, особенно когда нет возможности удовлетворить эту потребность.
Наклонившись, Ви провел пальцем по кожаной плети, на концах которой висели шарики из нержавеющей стали. Его замутило, когда кожаные полосы прошли сквозь пальцы его нормальной руки… потому что стоя здесь сейчас, он бы все отдал, чтобы еще раз испытать то, что было раньше…