– Что у нас, Док?
– Рождественская индейка, мой друг.
– Так глубоко?
– Ага. – Нет нужды упоминать, что сквозь порез виднелась кость, а кровь лила равномерной струей. – Я должен еще раз отмыть руки. Сейчас вернусь.
Наведавшись к раковине, Мэнни натянул перчатки, сел на пол и потянулся к бутылке лидокаина.
Большой, Блондинистый и Истекающий кровью остановил его.
– Не думай о боли, Док. Зашей меня и займись моими братьями… им оно пригодится больше, чем мне. Я бы сам о себе позаботился, но Джейн не позволит.
Мэнни замешкался.
– Ты бы сам себя зашил?
– Делал это на протяжении десятилетий, больше, чем ты живешь, Док.
Мэнни покачал головой и пробормотал на выдохе:
– Прости, здоровяк. Я не стану подвергаться риску, если ты вдруг дернешься, когда я буду работать над твоей течью.
– Док…
Мэнни направил шприц прямо на изумительно красивое лицо пациента.
– Заткнись и ляг. Тебя следует вырубить для этого, так что не парься… Будет еще время, чтобы поиграть в героя.
Очередная пауза.
– Окей-окей, Док. Не кипятись. Просто заштопай… и помоги остальным.
Было сложно не уважать преданность парня.
Работая быстро, Мэнни заморозил область настолько хорошо, как смог, воткнув иглу в плоть в месте, регулирующем кровообращение. Господи, он будто вернулся в медицинский колледж и, непонятным образом, работа оживила его больше, чем операции, проведенные в последнее время.
Это… была реальность со звуком, включенным на порядок выше. И будь он проклят, если ему не нравилось музыкальное сопровождение.
Схватив пачку чистых полотенец, он запихнул их под ногу и сполоснул рану. Когда его пациент зашипел и напрягся, Мэнни сказал:
– Тише, здоровяк. Мы просто ее промываем.
– Без… проблем.
Черта с два без проблем, и Мэнни жалел, что не смог сделать больше в плане обезболивания, но на это не было времени. Еще нужно разобраться с открытыми переломами: зафиксировать. Перейти к следующему.
Когда кто-то застонал, а слева раздался очередной поток проклятий, Мэнни позаботился о мелком порезе артерии; потом зашил мускулы и перешел на фасцию и кожу.
– Ты хорошо справляешься, – пробормотал он, заметив сжатые кулаки с побелевшими костяшками.
– Не беспокойся обо мне.
– Да-да… о твоих братьях. – Мэнни замер на долю секунды. – Ты хорош, парень, ты знаешь это?
– К черту… – Воин улыбнулся, сверкнув клыками. – Я… идеален.
На этом парень закрыл глаза и откинулся назад, его подбородок так напрягся, что мужчина вряд ли смог бы глотать.
Мэнни действовал так быстро, как только мог, не жертвуя при этом качеством. Протерев линию в шестьдесят швов марлей, он услышал вскрик Джейн.
Повернув голову, он выдохнул:
– Гребаный ад.
В дверном проеме смотровой комнаты, муж Джейн лежал в руках Ред Сокса, и выглядел он так, будто его переехала машина: кожа парня побледнела, глаза закатились, и… черт… его валенок… ботинок… смотрел в противоположную сторону.
Мэнни крикнул медсестре:
– Ты можешь забинтовать? – Посмотрев на своего пациента, он сказал: – Я должен взглянуть на…
– Иди. – Парень хлопнул его по плечу. – И спасибо, Док. Я это не забуду.
Подойдя к новоприбывшему, Мэнни гадал, позволит ли бородатый зубоскал прооперировать его. Потому что эта нога выглядела полностью разрушенной даже в противоположном конце гребаной комнаты.
***
Вишес потерял сознание и пришел в себя к тому времени, как Бутч внес его в смотровую. Дует колена и его бедра приносил адскую боль, переполнявшие ощущения лишали его сил и мыслительных процессов.
Но не он один был в плохом состоянии. С трудом протискиваясь в дверной проем, Бутч ударил голову Ви об косяк.
– Мать твою!
– Черт… прости.
– Капля… в море, – выдохнул Ви, когда висок взорвался болью, которая гармонировала с акапеллой «Welcome to the Jungle».
Чтобы отгородится от адского концерта, он открыл глаза, надеясь отвлечься.
Джейн было подле него, держа в руке в окровавленной перчатке хирургическую иглу, ее волосы были убраны назад ободком.
– Не она, – простонал он. – Не… она…
Медики-профессионалы не должны лечить своих любимых; это прямая формула к несчастью. Если колено или бедро были повреждены навечно, он не хотел, чтобы это осталось на совести Джейн. Бог знал, им и так хватало проблем.
Мэнни встал рядом с его шеллан.
– Тогда я твой единственный вариант. Прошу любить и жаловать.
Вишес закатил глаза. Великолепно. Отличный выбор.
– Ты согласен? – спросил человек. – Или предпочтешь подумать, пока твои суставы не срастутся, как у фламинго? Ну, или на ноге разовьется гангрена, и она отвалиться к чертям собачьим?
– Ну, это ли… не… маркетинговый ход.
– И твой ответ…?
– Окей. Да.
– На стол его.
Бутч аккуратно уложил его, но даже со всеми предосторожностями Ви почти вырвало на них обоих из-за перераспределения веса.
– Ублюдок… – Когда ругань слетела с его губ, над ним возникло лицо хирурга. – Без возражений, Манелло… ты не хочешь… находиться так близко ко мне…
– Хочешь заехать мне? Окей, но подожди, пока я не разберусь с твоей ногой.
– Нет, меня… тошнит.
Манелло покачал головой.
– Мне нужно болеутоляющее. Принесите Демеро…
– Только не Демерол, – сказали Ви и Джейн в унисон.
Глаза Ви метнулись в ее сторону. Она была в другом конце комнаты и, склонившись над животом Блэя, зашивала серьезный разрез. Руки двигались уверенно, и ее работа была идеальной, все свидетельствовало о высоком профессиональном уровне. Но по ее щекам текли слезы.
Со стоном он уставился на люстру над головой.
– Морфий сойдет? – Спросил Манелло, разрезая рукав косухи Ви. – И можешь не строить из себя крутого. Последнее, что мне нужно, – это чтобы ты рычал, пока я занимаюсь делом.
В этот раз Джейн промолчала, ответил лишь Ви.
– Ага. Понял.
Когда шприц наполнили, перед мордой хирурга возник Бутч. Даже будучи выведенным из строя после вдыхания, он был смертельно серьезен, когда заговорил: