Он открыл дверь с пассажирской стороны:
– Позволь помочь тебе сесть.
Взяв ее за руку, как джентльмен, Мэнни усадил девушку, а затем перекинул ремень безопасности через ее грудь и пристегнул его.
Пока она осматривала интерьер и поглаживала сиденье, он подумал, что это возможно ее первая поездка в машине. И это ли не круто?
– Бывала когда-нибудь в одной из них раньше? – спросил он.
– Честно – нет.
– Что ж, не буду гнать.
Пэйн поймала его руку, когда он выпрямился:
– Это ездит быстро?
Он чуть не засмеялся:
– Это Порше. Скорость – его конек.
– Тогда ты должен нести нас быстрее ветра! Это должно напоминать мои дни верхом!
Мэнни мысленно запечатлел в памяти неприкрытое счастье на ее лице. Она сияла – и не в прямом смысле, а просто как все люди от радости.
Он наклонился и поцеловал ее:
– Ты так прекрасна.
Пэйн обхватила его лицо:
– И я благодарю тебя за это.
О, но он тут совсем не причем. Это свобода, здоровье и оптимизм освещали ее – и именно этого она заслуживала от жизни.
– Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась, – выдал он.
Пэйн улыбнулась ему:
– Тогда вперед, Мануэль. Вези нас навстречу ночи.
Бросив последний взгляд на Пэйн… он так и сделал.
Стоя обнаженным посреди пентхауса, Вишес ждал чего-то… чего угодно.
Вместо этого Бутч свалил, исчезнув на кухне. Оставленный наедине с самим собой, Ви закрыл глаза и выругался. Плохая идея. Нельзя просить праведного католика играть с такими игрушками, с которыми Ви…
Удар, быстрый и точный, пришелся сзади.
Видоизмененный бросок, исполненный прекрасно. Две огромные руки обернулись вокруг груди и бедер и швырнули его в дальнюю стену у рабочего стола. И вот тогда наступила часть с ударом. Ви врезался в эту стену каждым квадратным дюймом своего тела. Но не отскочил. Не срикошетил.
Его пригвоздило к месту затылком и задницей.
– Руки над головой.
Этот рык был, словно пушка, выстрелившая в затылок, и Ви изо всех сил старался повиноваться, борясь с давлением, державшим обе его руки на груди. Правая сторона освободилась первой, и в тот же миг его запястье было схвачено и заковано в кандалы. С левым произошло то же самое.
Копы хорошо управляются со сталью, не так ли?
Наступило краткое облегчение, в ходе которого он смог ухватить немного воздуха. А затем звук звеньев металлической цепи, просовывающейся сквозь механизм, дал понять, куда они шли: наверх.
Постепенно его вес сместился с ног, на суставы и руки. Подъемный механизм остановился как раз перед тем, как его пальцы полностью оторвались от пола… а потом он просто висел там, лицом к окну, дыхание сжимало и отпускало его легкие, когда Бутч подошел к нему сзади.
– Открой рот.
При этой команде Ви широко раскрыл челюсти, сустав в скуле хрустнул, его глаза опустились к уголкам, а раны на лице ожили под аккомпанемент стонов.
Через его голову натянули кляп, и тот оказался как раз там, где должен: шарик зажат меж клыков, вынуждая рот открыться еще шире. Быстрым рывком кожа натянулась, и пряжка затягивалась до тех пор, пока не стала врезаться в скальп.
Идеальная установка. Подвешивание и удушье сделали свою работу, пришпоривая его адреналин, заставляя тело напрягаться столькими различными способами.
Корсет с шипами был следующим на очереди, штуковина надевалась не через плечи, а вокруг торса, металлические кончики внутри кожаного переплета впивались в кожу. Бутч начал с ремня поперек груди, затем последовало непрерывное сжатие, еще, еще и еще… пока концентрические круги ослепляющей боли не зазвенели в позвоночнике, от грудной клетки, живота Ви и до поясницы, стреляя на севере по рецепторам в мозге и на юге по его твердому, как скала, члену.
Кислород свистел у него в ноздрях, когда наступил недолгий момент без каких-либо контактов, а затем Бутч вернулся с четырьмя ремешками. Для дилетанта он обладал прекрасными инстинктами. И у кляпа с шариком, и у сбруи на груди были колечки из нержавеющей стали, свисавшие через каждый дюйм, и коп явно хотел использовать их по назначению.
Работая без заминок, Бутч просунул через кляп скобу и потянул ее вниз, прикрепляя спереди и сзади корсета.
Что фактически зафиксировало голову Вишеса впереди.
Затем Бутч качнул его и устроил небольшую карусель. В его оцепеневшем состоянии это серьезно поимело разум, и вскоре Ви не был уверен, двигается ли он, или же кружится комната. Картинки сменяли одна другую, бар, входная дверь, рабочий стол… Бутч… кровать, стекло… затем снова бар, дверь, стол… и Бутч…
Который подошел к висевшим кнутами и цепями.
Коп просто стоял там, пристально разглядывая Вишеса.
Словно подъезжающий к станции поезд, обороты которого становились все медленнее и медленнее, пока не остановились вовсе… они двое смотрели друг на друга.
– Ты сказал никаких правил, – проскрипел Бутч. – Все еще так считаешь?
Лишенный возможности кивнуть или покачать головой, Ви сделал, что мог, ступнями, отрывая их от пола и опуская обратно.
– Ты уверен?
Когда он повторил движение, глаза Бутча блеснули в свете свечей, будто в них стояли слезы:
– Тогда ладно, – прохрипел он. – Если все должно произойти именно так.
Бутч вытер лицо, повернулся к стене и подошел к рядам игрушек. Когда он приблизился к плетям, Ви представил, как шипы вонзаются в спину и бедра… но коп продолжил свой путь. Следующими были девятихвостки, и Ви буквально чувствовал, как они стегают его плоть… но Бутч не остановился. Затем настала очередь зажимов для сосков и нержавеющих стальных кандалов с шипами, в которые можно заковать щиколотки, руки, горло…
С каждой оставленной позади секцией Вишес хмурился, задумываясь, может, коп просто дразнит, и как же это не впечатляло…
Но Бутч остановился. И когда он потянулся за…
Ви застонал и начал метаться в путах, державших его на весу. Глаза широко распахнулись, он умолял, как только мог, но невозможно было пошевелить головой или заговорить.
– Ты сказал никаких ограничений, – выдавил Бутч. – Поэтому мы сделаем все именно так.
Ноги Ви свело судорогой, и грудь начала кричать от отсутствия кислорода.