– Поверь, опасность мне не грозит.
– Но как мы выберемся вместе?
Пэйн вышла из его объятий.
– Ты переоденься, пока я обо всем позабочусь. – Когда показалось, что он собирался возразить, Пэйн покачала головой. – Ты сказал, что биология всегда побеждает? Отлично. Но я говорю тебе, что у нас есть эта ночь… зачем тратить ее впустую?
– Еще больше времени вместе… только увеличит боль от разлуки.
Ох, а это ранило.
– Ты сказал, что сделаешь мне одолжение. Я озвучила. Ты не хозяин своего слова?
Он сжал губы. Потом склонил голову.
– Все честно. Пойду, переоденусь.
Когда он направился в свою комнату, Пэйн вернулась в кабинет и взяла телефон – Джейн и Элена показали ей, что делать. Она без проблем набрала… и потом доджен ответил ей веселым голосом.
Все должно получиться, подумала Пэйн. Абсолютно точно.
Она произнесла на Древнем Языке:
– Это Пэйн, урожденная сестра Брата Черного Кинжала Вишеса, сына Бладлеттера. Я желаю говорить с Королем, если он окажет мне эту честь.
Ворвавшись в Яму из тоннеля, Вишес вытер окровавленное лицо ладонью, прежде чем продолжил свой путь к спальням. Хорошо, что он угодил в самый центр зеркала, ведь это значило, что в коже еще осталось несколько осколков, но на самом деле, ему было все равно.
Подойдя к двери Бутча и Мариссы, он постучал. Громко.
– Минуту.
Бутчу не понадобилось столько времени, чтобы открыть дверь, и он все еще натягивал халат, когда сделал это:
– Что… – И на этом он проглотил язык. – Господи Иисусе… Ви.
За плечом парня Марисса села на их постели, к ее щекам прилила краска, длинные светлые волосы спутались, она прижимала к себе одеяло, подтянутое к груди. Сонливое удовольствие быстро сменилось шоком.
– Мне следовало просто позвонить. – Ви впечатлился спокойным тоном своего голоса, он ощущал привкус меди во рту. – Но я не знаю, где мой телефон.
Встретившись взглядом со своим лучшим другом, он почувствовал себя диабетиком, отчаянно нуждающимся в инсулине. Или, может, скорее героинщиком, жаждущим дозы. Плевать на метафору, ему нужно выбраться из себя, или он сойдет с ума и вытворит что-нибудь криминально тупое.
Например, возьмет лезвия и порубит того хирурга в капусту.
– Я застукал их вместе, – услышал он самого себя. – Но не волнуйся. Человек все еще дышит.
И потом он просто стоял там, а вопрос, который он хотел задать, был столь же очевиден, как и кровь на его лице.
Бутч посмотрел на свою шеллан. Она без колебаний кивнула, в ее глазах отражались печаль, доброта и такое понимание, что Ви был на мгновение тронут, даже в состоянии оцепенения.
– Иди, – сказала она. – Позаботься о нем. Я люблю тебя.
Бутч кивнул ей. Возможно, прошептал «я люблю тебя» в ответ.
Затем он посмотрел на Ви и угрюмо пробормотал:
– Жди во дворе. Я подгоню Эскалейд… и захвачу из ванной полотенце, ага? Ты выглядишь как Фрэдди-мать-его-Крюгер.
Когда коп кинулся к шкафу и сбросил халат, Ви перевел взгляд на шеллан мужчины.
– Все хорошо, Вишес, – сказала она. – Все будет хорошо.
– Я не жажду этого. – Но нуждался в этом, пока он не стал опасен для самого себя и окружающих.
– Я знаю. И я тоже тебя люблю.
– Ты благословение, равного которому нет, – произнес он на Древнем Языке.
А затем поклонился ей и отвернулся.
Когда, спустя какое-то время, мир снова стал различимым, Ви понял что сидит на пассажирском сидении Эскалейда. Бутч был за рулем, а педаль, вжатая в пол, означала, что они покрыли довольно серьезный километраж. Огни центра Колдвелла находились не просто на расстоянии; они были повсюду, мерцая сквозь лобовое и боковые стекла.
Тишина во внедорожнике была столь же напряженной, как боевая рука, и столь же непроницаемой, как кирпич. И, несмотря на то, что они приближались к пункту назначения, Ви с трудом осмысливал эту поездку. Но обратного пути нет. Ни для кого из них.
Вниз, в подземный паркинг Коммодора.
Двигатель заглушен.
Две двери открываются… две двери закрываются.
А затем вверх на лифте. Дорога от особняка к Коммодору, как и все остальное, не отразилась в сознании Ви.
Следующим до него дошло, что Бутч использует медный ключ, чтобы открыть дверь в пентхаус.
Вишес зашел первым и усилием мысли зажег черные свечи на их стойках. Как только свет упал на черные стены и пол, он трансформировался из зомби в ходячий провод под напряжением, его чувства ожили настолько, что собственные шаги раздавались, словно взрывы бомб. При звуке двери, закрывающей их обоих, казалось, что рушится само здание.
Каждый сделанный им вдох был порывом ветра. Каждый стук сердца – ударом боксера. Каждый глоток – спиртом, стекающим по его горлу.
Вот как чувствовали себя подчиняющиеся? Слишком живыми, живыми до боли?
Он остановился около своего стола. Ни куртки, чтобы ее снять. Только окровавленная больничная сорочка.
Бутч позади него нависал, словно гора.
– Не одолжишь телефон? – резко спросил Ви.
– Держи.
Ви развернулся и поймал подброшенный БлэкБерри своей ненормальной рукой. Зайдя в сообщения, он выбрал Док Джейн из адресной книги.
Его пальцы замерли на кнопке. Мозг заволокли эмоции. Крик, который ему нужно было выпустить, прокладывал свой путь и превращал его обыкновенную сдержанность в решетки из твердой стали, запиравшие его внутри самого себя.
Но, опять же, они здесь именно поэтому.
Тихо выругавшись, он нажал на отмену.
Когда он подошел, чтобы вернуть телефон, Бутч стоял около кровати, снимая одну из своих многочисленных смазливых кожаных курток. Никакой байкерской хрени с шипами для копа в отставке – куртка была длиной до бедра и идеально сидела на его бочкообразной груди, материал глаже масла и мягкий, словно облако. Ви знал это, потому что не раз передавал эту вещь.
Парень не сражался в ней.
И снял он ее по веским причинам.
Незачем пачкать кровью нечто подобное.
Когда Ви положил телефон на кровать и отошел, Бутч свернул куртку осторожными, аккуратными руками, и положил кожу на черное одеяло так, будто укладывал малыша. А потом эти сильные, грубоватые пальцы подтянули черные брюки с ремнем и пригладили черную шелковую рубашку.