Генерал еще более насупился. Ой, похоже, надо мне сдержать характер. И так мое назначение на пост начальника Главного артиллеристского управления в Военном министерстве приняли в штыки. Ну как же, моряк — и вдруг назначен в святая святых, в начальники управления, определяющего всю политику в области вооружения армии. Позор! Своих, что ли, мало? И то, что я являлся представителем императорской фамилии, ничего по большом) счету не меняло. Извечная конкуренция между армией и флотом. Кстати, и столь настойчивое и единодушное проталкивание принятия на вооружение винтовки Роговцева, явно уступающей, на мой взгляд, нынешней мосинской, скорее всего также являлось результатом этого душевного порыва. Все знали, что Мосин — мой протеже. Так вот тебе, варяг незваный! Хрен ты тут своего добьешься… Но отдавать на откуп душевному порыву такой вопрос, как вооружение армии, с которым она будет вступать в мировую войну, я не собирался. Однако обосновать свое решение мне надобно было так, чтобы комар носа не подточил. Нет, продавить решение я, вероятно, сумел бы. Но это окончательно испортило бы мои взаимоотношения со всем составом управления. А сие означало бы, что никакой плодотворной работы на этом посту у меня не получится — любое мое решение будет проходить только под давлением, а потом еще и активно саботироваться на всех уровнях. Ну и о каком успешном перевооружении армии тогда может идти речь? А ведь оно уже на пороге, поскольку на поля сражений выходит его величество бездымный порох. И это значит, что всё, буквально всё оружие — от винтовок и револьверов до пушек и гранат — придется полностью заменить. Или в крайнем случае переделать…
Для меня самого это назначение оказалось совершенно неожиданным. Ну ведь ничто не предвещало. Однако, похоже, жандармы все-таки не зря ели свой хлеб, а мой братец достаточно внимательно читал их доклады и отчеты всяких государственных лиц, с которыми я так или иначе взаимодействовал.
В начале ноября государь вызвал меня к себе в Гатчину. Он выглядел каким-то уставшим и… потухшим и уже не производил того впечатления могучего русского богатыря, которое у меня всегда возникало при взгляде на него. Ну типа Илья Муромец — постаревший, слегка обрюзгший и располневший, но все еще могучий. Приложит — мало не покажется. Эвон, во время крушения удержал на плечах рухнувшую крышу вагона, пока вся семья не выбралась. [39] А нынче сдал…
— Садись, Лешка, — необычно тихо произнес он и замолчал. Некоторое время мы оба молчали, а затем Александр III вздохнул и рубанул: — Хочу на тебя еще и Военное министерство повесить.
Я изумленно вскинулся:
— Да как же…
Но государь прервал меня вскинутой ладонью:
— Знаю, все знаю, что ты мне тут говорить будешь. И что в Военно-морском ведомстве шибко занят, и что дело у тебя свое, да не одно. Все знаю! Но и ты пойми. Вон как у тебя во флоте все закрутилось — и опытовая станция работает, и плавательный ценз ввели, и Морской полк ты пробил, и дальномеры, кои опять же с твоей подачи делать начали, у нас теперь даже англичане покупают, и расчетные машины для стрельбы из корабельных пушек на корабли ставятся те, что твой Давыдов с этим шведом конструируют. Все движется, бурлит! А в Военном министерстве все тихо и… затхло. Нет, Ванновский делает все что может, нечем мне его попрекнуть. Но того, что делает Петр Семенович, мало, мало. Мы дважды чуть с англичанами в войну не ввязались, удержались на грани. А ежели не удержимся и придется с тем, что есть, воевать? Сколько крови будет… При нашем покойном батюшке едва с туркой справились, а нынче-то нам кто противостоять будет? Нынче у нас посильнее турок противники найдутся. А ты… — Брат замолчал, подбирая слова, а затем выдал: — У тебя глаз другой. Ты на все по-иному смотришь, не как мои министры. Ох, не ошибся я, когда флот тебе поручил. А теперь ты мне на другом месте надобен. Понял, Лешка? — И он упер в меня напряженный взгляд.
Я тоже некоторое время помолчал, а затем осторожно начал:
— Прости меня, брат, но… я не осилю. Подожди! Сейчас не осилю! Ну сам посуди, завод…
— Завод у тебя вовсю строится! — сердито оборвал меня государь. — Эвон сколько немцев нагнал, плюнь — не промажешь! И первая домна прошлой осенью уже чугун дала, я знаю!
— Все так, государь, — произнес я, успокаивающе вскидывая руки, — все так. Вот только я в Магнитной собираюсь не завод строить, а заводы. И там все только начинается. Первый завод — основа, хребет, на него еще мясо нарастить требуется, жилы протянуть, сосуды кровеносные, все необходимые органы на место поставить. Тогда этот тигр вперед и прыгнет. Там еще столько дел, что я сам пугаюсь.
— А какие ты там еще заводы ставить хочешь? — слегка удивленно спросил государь.
Я принялся загибать пальцы:
— Во-первых, и на этом заводе еще строить и строить. Я хочу там рельсы начать катать. Ты же, брат мой и государь, затеваешь Великий сибирский путь [40] сооружать. Тебе рельсы ой как понадобятся. Опять же эта магистраль через широкие сибирские реки пойдет — на ней мосты нужны. Вот тебе и еще завод. Всякие мостовые и строительные конструкции из металла клепать. Тебе небось Николай рассказал, что мы в Париже на выставке наблюдали. Башню из металла высотой в четыре с лишним сотни аршин французы в центре столицы выстроили, и всего за два года. А мы чем хуже? Мосты — те же башни, только на бок положенные. Далее, я все свои станки сейчас у Круппа и Армстронга закупаю. Наши, русские производители и половины нужных мне станков не производят, да и качество у них… Значит, станкостроительный завод нужен. Инструментальный? Нужен. Подшипниковый? Нужен. Паровозы и вагоны я сейчас у бельгийцев закупаю, а ремонтировать их что, тоже в Бельгию отправлять? Значит, опять же мастерские нужны. Для начала. А там, глядишь, приловчимся и сами начнем паровозы строить. Ну и другие вопросы остро стоят. Скажем, мины Уайтхеда для флота почему сами не производим? Гироскопы для них делать не умеем. Все остальное можем осилить, а это — нет. Значит, надобно часовой завод строить.
— Все-все! — замахал руками Александр III. — Я-то думал, ты завод делаешь, чтобы на флот железо поставлять, а ты вон как размахнулся!
— И это тоже, — кивнул я. — И железо флоту поставлять, и броню катать собираюсь. И оружейный завод тоже буду строить.
— Да знаю, — прищурился брат, — знаю, что ты у англичанина Максима патент на пулемет купил и что сам его производить собираешься. И как, забавная игрушка?