Виолетта заставила себя остановиться. И что это она начала строить всякие планы, если дорога в Медуэй для нее закрыта! Она навсегда рассталась с Эриком — именно так она и сказала ему, когда покидала их дом в Лондоне. Но никакая женщина не сможет удержаться от того, чтобы помечтать, как она будет переделывать и обустраивать такой прекрасный особняк, как Медуэй-парк.
— Я очень рада за тебя, — еще раз повторила Виолетта, делая ударение на слове «тебя».
— Я еще кое о чем хотел поговорить с тобой, — сказал Эрик, бросая на нее робкий взгляд.
Странное выражение, появившееся на его лице, заставило ее затаить дыхание. «Он хочет жениться», — подумала Виолетта, и, к ее огромному удивлению, эта мысль огорчила ее. «Но ведь нет никаких причин, которые помешали бы Эрику еще раз жениться», — сказала себе Виолетта. Она твердо заверила его, что, если ему понадобится свобода, она не будет возражать и даст ему возможность оформить развод официально.
— Незачем без особой надобности устраивать скандал, — сказала она Эрику, когда уходила с Парк-Лейн. — Я не собираюсь сейчас выходить замуж, и я предлагаю, чтобы мы сохраняли наш прежний статус, пока у меня не появится такое желание. Конечно, пойдут сплетни, но разве нас должно волновать то, что скажут люди?
Тогда Эрик согласился с ней, как всегда во всем соглашался. Для нее развод был связан только с ее желанием. Сейчас же, как видно, обстоятельства изменились.
— В чем дело? — спросила Виолетта, удивленная тем, что ее голос звучит твердо.
— В Олвине, — ответил Эрик.
— В твоем брате? — переспросила она.
— Да, — подтвердил он. — Он уехал на большое сафари в Африку, а теперь сообщил мне, что не собирается возвращаться в Англию. И все из-за его чертовой жены. Ты помнишь Веру? Они никогда не были хорошей парой.
— Естественно, я помню Веру, — сказала Виолетта. — Я всегда считала ее глупой и недалекой. И что же такого она натворила, что могло так расстроить Олвина?
— Она сбежала с каким-то актером, — объяснил Эрик — Отвратительным длинноволосым типом, который декламирует Шекспира. Он самый настоящий отщепенец, но Вера ничего не желала слушать, и Олвин развелся с ней.
— Мне кажется, это лучшее, что он мог сделать, — заметила Виолетта.
— Я так и думал, что ты это скажешь, — проговорил Эрик — Но, как ни печально, у них остались дети.
— Я забыла о них, — призналась она. — Их, кажется, трое?
— Двое, — поправил Эрик. — Мальчику семь, а девочке пять. Я собираюсь взять их на воспитание.
— Что сделать? — не веря своим ушам, переспросила Виолетта.
— Взять их на воспитание, — повторил Эрик. — Они будут жить со мной. Олвин назначил меня их официальным опекуном.
— Эрик, что ты будешь делать с двумя детьми? — воскликнула Виолетта.
— Между прочим, я очень рад, что они будут со мной жить, — ответил Эрик с беспечным видом, скрывавшим его смущение. — Я научу мальчика ездить верхом — он очень отважный паренек. Не удивлюсь, если окажется, что он умеет хорошо держаться в седле. Потом научу его стрелять. Девочка очень миленькая и почти копия моей матери. В один прекрасный день она может стать настоящей красавицей.
В его тоне слышалась гордость, и Виолетта смотрела на него с удивлением.
Внезапно она поднялась и, подойдя к двери на балкон, встала спиной к Эрику. Именно этого он всегда хотел и об этом мечтал в течение всех лет их совместной жизни: о доме, в котором слышны детские голоса. Он никогда ни единым словом не упрекнул ее, ничем не проявил своего разочарования, когда узнал, что она не может родить ему ребенка. Доктора вынесли свой приговор: у нее никогда не будет детей.
Тогда Виолетта восприняла новость совершенно спокойно. Дети не интересовали ее; теперь же она поняла, какое значение для Эрика имело заключение врачей, каким горьким оказалось для него это известие.
— Мне казалось, что я сам должен рассказать тебе обо всем, — проговорил Эрик. — Мне не хотелось бы, чтобы ты услышала эту новость от посторонних. Поэтому я и заехал. А теперь я пойду.
Он встал, и Виолетта, повернувшись к нему, подумала, что в присутствии этого человека вся обстановка комнаты кажется самой обыкновенной мишурой.
— Я рада, что ты будешь жить с детьми, — тихо проговорила Виолетта.
Казалось, ее слова принесли ему облегчение.
— Мне приятно слышать это от тебя, — ответил он. — Я боялся, что ты будешь сердиться.
— Сердиться? Нет, естественно, — сказала Виолетта. — Да и разве это имело бы какое-то значение для тебя?
Эрик отвел глаза.
— Мне не хотелось делать то, что тебе не понравилось бы, — ответил он. — Я знаю, что ты не любишь жить за городом, но если тебе захочется приехать в Медуэй… добро пожаловать.
— Эрик, что ты пытаешься мне сказать? — спросила Виолетта, дотрагиваясь до его руки. — Что ты примешь меня после всего, что было?
Эрик расправил плечи.
— Что значит «принять тебя»? — сказал он. — Ведь ты и так моя жена, не правда ли?
— Эрик! — Виолетта чуть не плакала. — Не будь таким. Тебя так легко обмануть.
Мгновение Эрик колебался, но потом взял ее руку в свою.
— Виолетта, я никогда не умел складно выражать свои чувства, — проговорил он, — но я всегда любил тебя и сейчас люблю. Ты слишком рано вышла замуж — теперь я это понимаю. Мне следовало бы дать тебе время повзрослеть, но ты была так красива, и мне казалось, что я тебе немного нравлюсь.
— Ты… действительно нравился мне, — с горячностью ответила Виолетта.
— Ну, а теперь ты наверстываешь упущенное: тебе следовало бы пройти через это в восемнадцать лет, — глухим голосом продолжал Эрик. — Вот как я смотрю на все. Если такая жизнь тебе когда-нибудь наскучит или ты устанешь, тебя всегда будет ждать комната в Медуэй-парк. Я не буду тебе особо докучать своим обществом — у меня там слишком много работы.
По щекам Виолетты текли слезы. Она сжала руку мужа.
— Эрик, глупый ты мой, — прошептала она. — Ты так добр, ты заставил меня плакать.
— Я не хотел, прости, — стал оправдываться Эрик.
— Я не забуду твоих слов, — продолжала Виолетта. — Я подумаю. И если в один прекрасный день я появлюсь в Медуэй-парк — не удивляйся. У меня такое чувство, что ты окажешься очень милым человеком, с которым можно будет спокойно ждать, когда придет старость.
Она пожалела о своих словах, когда увидела, как загорелись его глаза.
— Ты серьезно? — с надеждой в голосе спросил он.
В ответ Виолетта покачала головой и, высвободив руку, вытерла слезы.
— Забудь об этом, Эрик, прошу тебя, — сказала она. — Просто меня тронули твое великодушие и доброта. Я буду откровенна. Я влюблена.