Они всегда обедали вместе, хотя это было вовсе не обязательно, так как Виолетта была достаточно умна, чтобы не допустить обыденности в их отношениях. Когда приближалось время обеда, Роберт обычно говорил:
— Если у тебя не назначено других свиданий, надеюсь, ты окажешь мне честь и пообедаешь со мной.
А она с улыбкой отвечала:
— Так и быть, один раз ради тебя я отложу все свидания.
Их совместные обеды проходили очень весело и интересно. Они ходили в маленькие ресторанчики около порта, в большие фешенебельные рестораны в отелях Ниццы, устраивали пикники в горах, откуда им открывался изумительный вид на лежащий внизу Лазурный берег.
Они смеялись и были счастливы — счастливы, подумала Виолетта, пока на безоблачном небосклоне не появилось крохотное облачко, бросившее тень на солнце, светившее их счастью. Роберт стал более задумчивым, его смех звучал все реже. Но Виолетта считала, что такое состояние Роберта было хорошим признаком. Она вообразила, что он размышляет над вопросом, который она так страстно хотела от него услышать. Маловероятно, чтобы он сделал женщине предложение, предварительно не обдумав столь важный шаг, поэтому, решила она, он и стал серьезным.
Сейчас она понимала, что ошиблась. Однако он казался таким преданным, таким влюбленным, что она принимала за истину не только то, что он говорил ей, но и то, во что ей всем сердцем хотелось верить.
Внезапно она услышала звяканье колокольчика. Наконец! Она бросила взгляд в зеркало и увидела, что испуганное выражение, затаившееся в глазах, исчезло. И что это она выдумала! Глупости! Наверняка есть веская причина, почему он не пришел раньше, и сейчас он ей все объяснит. Она должна быть весела, мила, вся сиять от счастья. Унылая, постоянно ноющая женщина не представляет для мужчины никакого интереса.
Она поправила выбившуюся прядь, оглядела себя в зеркале и встала у двери на балкон. Он не должен догадаться, что она волновалась, с нетерпением ожидая его прихода. Ей следует вести себя как ни в чем не бывало, как будто она даже не обратила внимания на его отсутствие в обычные часы.
Она услышала, как открылась дверь комнаты, но не повернула головы. Дверь закрылась, но Виолетта продолжала смотреть на море, прекрасно сознавая, что она — в зеленом платье со сверкающими на солнце, красиво уложенными каштановыми волосами — представляет собой изумительную картину. Послышался сдержанный кашель.
— Здравствуй, Виолетта! — раздался голос.
Она резко обернулась, на ее лице было написано крайнее изумление.
— Эрик! Что ты здесь делаешь?
Слова вырвались у нее сами собой, настолько она была ошарашена. На его лице появилась виноватая улыбка.
— Прости, что испугал тебя, старушка. Я приехал из Ниццы.
— Из Ниццы? Послушай, Эрик, твое появление просто ошеломило меня, ты свалился как снег на голову.
— Так уж получилось, — согласился Эрик Федерстон, — но мне надо было поговорить с тобой.
Виолетта сообразила, что он продолжает стоять возле двери.
— Проходи, садись, — сказала она и направилась к дивану.
«Он хорошо выглядит», — подумала Виолетта, наблюдая за ним. Эрик Федерстон никогда не претендовал на то, чтобы называться красавцем, однако весь его облик служил доказательством того, что он — истинный английский джентльмен. Он был ростом около шести футов, несколько полноват, но в нем чувствовались спокойная уверенность и надежность, что заставляло незнакомых людей и животных доверять ему. Хотя ему было около пятидесяти, седина почти не тронула его волос. У него была крепкая подтянутая фигура человека, который много времени проводит на свежем воздухе.
— А что ты делал в Ницце? — спросила Виолетта, когда они сели на диван. — Мне казалось, что ты ненавидишь юг Франции.
— Ты права, мне здесь не нравится, — ответил Эрик, — но умер дядя Гарольд. Он умер три недели назад.
— Не может быть! — воскликнула Виолетта. — Наверное, я пропустила некролог в «Таймсе». Я всегда забываю читать этот раздел. Итак, он наконец умер. Мы думали, он доживет до ста лет.
— Он умер через два дня после того, как ему исполнился девяносто один, — сказал Эрик. — Не могу сказать, что я очень огорчен — старик прожил долгую жизнь.
— Огорчен! — усмехнулась Виолетта. — Он был таким противным, таким мелочным, что, думаю, никому и в голову не придет делать вид, будто он охвачен глубокой скорбью. Но какое отношение его смерть имеет к твоему появлению здесь?
— Дело в том, что он назвал меня своим наследником, — извиняющимся тоном проговорил Эрик.
— Своим наследником? — переспросила Виолетта. — О, Эрик, я так рада.
— Мне пришлось приехать, чтобы проконтролировать продажу его дома в Ницце, — объяснил Эрик. — У меня нет никакого желания оставлять этот дом себе — так сложно иметь дело с иностранными поверенными при оформлении дома во владение.
— Эрик, значит, у тебя теперь есть Медуэй-парк!
— Да! Мне он всегда нравился, но я даже предположить не мог, что когда-нибудь стану его хозяином.
— Я так за тебя рада, — сказала Виолетта. — Несмотря на отвратительный характер дяди Гарольда, тебе всегда нравилось приезжать туда. И даже несмотря на то, что во все времена года, даже летом, в доме было холодно как в леднике. Ради Бога, Эрик, проведи туда отопление и оборудуй еще пару ванных комнат.
— Я так и собираюсь, — согласился Эрик. — В следующем году там будет хорошая охота.
— Охота? — не сразу сообразив, удивилась Виолетта. — Ах, да, куропатки! И утиная охота будет великолепной, не правда ли? Тебе очень понравится быть сквайром! Ты наверняка станешь толстым и напыщенным.
— Я не стану толстым, — запротестовал Эрик. — В поместье очень много работы. Все в полном запустении, старик не тратил деньги даже на ограду и егерей. Там многое нужно сделать.
— Ну, уж эта работа тебе по душе, — засмеялась Виолетта.
Она вспомнила огромный особняк в Норфолке с пятью тысячами акров охотничьих угодий и подумала, что исполнилась заветная мечта Эрика, который именно таким образом представлял себе рай на земле. Он терпеть не мог Лондон и их пятиэтажный особняк на Парк-Лейн, который ей так нравился. Он ненавидел балы, концерты и театры, которые она считала неотъемлемой частью своего существования. Он весь год жил ради того момента, когда он сможет уехать из города и насладиться охотой и рыбалкой.
Охота и рыбалка были единственными темами разговора, которые представляли для него интерес, и все попытки заставить его говорить о других вещах терпели неудачу. Да, Эрик будет счастлив в Норфолке. «Дом очень красив, — подумала Виолетта, — он будет просто прекрасен, если на него потратить деньги. Надо заново обставить кабинет. Новые шторы и ковры полностью изменят его облик, нужно обязательно везде развесить картины, расставить всякие безделушки. Еще мне придется…»