Гарри замер среди низко опустившихся ветвей большого грецкого ореха, следя за тем, как она хромает в сторону кладовки, где хранилась упряжь. Она толкнула дверь плечом и несколько неуклюже вошла.
И вообще, действительно ли это была удачная идея? Прошло уже несколько месяцев, с тех пор как он в последний раз приглашал женщину пойти с ним куда-нибудь. И почему он выбрал для этого человека, о котором ему абсолютно ничего неизвестно?
За исключением разве что пары вещей, которые он узнал в последнее время: например, что седалищный нерв является самым протяженным и самым широким одиночным нервом в человеческом теле, который начинается в нижней части спины и проходит через ягодицу по всей ноге. Он узнал, что нерв этот охватывает кожу ноги, а также мышцы задней части бедра, нижней части ноги и ступни. В тот же день, когда он встретил доктора Оливер, — теперь он знал, что ее зовут Эви, — он после обеда сел за компьютер и занялся поиском. Через десять минут он чувствовал себя так, будто молится.
Дверь кладовки для упряжи открылась, и она снова вышла на улицу. Без тяжелой амуниции в руках она шла уже легче, но все равно заметно раскачивалась и хромала.
Прежде чем он успел сдвинуться с места, она заметила его и остановилась. Хорошо это или плохо? Потом она протянула руку, чтобы расстегнуть тесемку и снять шляпу. Хорошо? Она снова пошла в его сторону. Выражение на ее лице могло быть улыбкой, но с таким же успехом и гримасой раздражения. Трудно сказать наверняка, и нет времени соображать, потому что она уже совсем рядом и нужно что-то сказать…
— Привет!
Она сделала это первой. «Привет» — это уже неплохо, правда ведь? Гораздо лучше, чем, допустим, «Какого черта вы здесь делаете?».
— Привет! Хорошо покатались?
«Хорошо покатались?» Ничего умнее он не мог…
— Взбодрилась, спасибо. Что вы здесь делаете?
Он вынул из кармана правую руку. Всего десять секунд разговора, а он уже переходит к Плану Б.
— Это ваше? — спросил он, и на солнце блеснул тонкий серебряный браслет с синим камнем.
Она не пошевелилась, чтобы взять его, только покачала головой и сказала:
— Нет.
Волосы у нее на висках были влажными от пота и прилипли к голове, из-за того что были прижаты ездовой шляпой. Она подняла руку, но тут же снова опустила ее. На лице ее играл румянец, хотя пять дней назад оно было бледным от шока.
— Вы нашли это на дороге? — спросила она.
— Нет. Я купил его на рынке в Роутенстоле пару дней назад, — признался он.
Что ж, риск был велик, но он мог быть и оправдан. Уголки ее губ поползли в стороны, это могло даже граничить с улыбкой…
— Это было несколько опрометчиво, — сказала она. — Не думаю, что это ваш цвет.
— Вы совершенно правы, я человек скорее мягкого лимонного оттенка, но мне необходимо было извиниться.
Точно, это определенно улыбка.
— За что? — спросила она.
— Я беспокоился о Герцогине.
— О Герцогине?
Губы ее снова превратились в прямую линию. Брови удивленно приподнялись. А глаза по-прежнему улыбаются.
— Ну да. Как она? — Он повернулся к стойлу, где, наблюдая за ними, стояла серая лошадь, и сделал несколько шагов в ее сторону. — Это ведь она, верно?
Она следовала за ним. Он слышал сзади стук палки по бетону.
— Это действительно Герцогиня, — подтвердила она. — Цела и невредима после того злосчастного путешествия. О котором, кстати, я здесь никому не рассказывала.
— Мой рот на замке. Как она относится к мятным леденцам «поло»?
Теперь она стояла уже рядом, в нескольких сантиметрах от пего.
— Она откусит вам руку, — сказала она.
Гарри полез в карман и вытащил оттуда зеленую круглую упаковку, которую тоже купил на рынке. Герцогиня заржала из своего стойла. Еще одна лошадь через две стенки от нее начала бить копытом в дверцу.
— Теперь вы пропали, — сказала Эви. — Лошади чувствуют запах «поло» даже в запечатанном виде. И к тому же узнают блестящую зеленую упаковку.
— Ну хоть кто-то рад меня видеть, — сказал Гарри, разворачивая столбик с конфетами и протягивая их Герцогине на ладони. Через какое-то мгновение на месте горки леденцов осталась только большая клякса лошадиной слюны.
Что, интересно, с ней делать? Если просто вытереть о джинсы, выглядеть это будет явно не очень.
— Мне нужно присесть, — сказала Эви. — Не возражаете?
— Разумеется, нет, — ответил Гарри, потирая мокрыми пальцами ладонь, чтобы вытереть слюну. — Вам помочь?
— Нет, — сказала она. — Я просто не могу долго стоять.
Опираясь на палку, она пошла через двор назад, к старому ореху, под которым в беспорядке стояли несколько пластиковых стульев. Гарри следовал за ней по пятам и придержал стул, чтобы он не сдвинулся, когда она садилась. Потом он придвинул второй стул и сел рядом. Слюна Герцогини на его руке начала высыхать.
Прямо перед ними на учебном манеже наездник объезжал молодую лошадь такой же масти, что и Герцогиня, но не такую крепкую на вид. Школа верховой езды была окружена живой изгородью из бука, и зеленые листья на ней уже начали менять цвет, приобретая мягкий золотисто-коричневый оттенок только что отчеканенных монет.
— Какой прекрасный вечер! — заметил Гарри, глядя, как лучи заходящего солнца отражаются от живой изгороди и бросают золотистые блики на шкуру лошади. Казалось, что она одета в кольчугу.
— Как вы узнали, что я здесь? — спросила Эви.
— Я приезжал сюда каждый вечер, — ответил Гарри. Лошадь уже топталась на месте, пригнув голову и упираясь мордой в землю. Вокруг ее рта начала собираться пена.
— Это породистая лошадь? — спросил он.
— Этот конь из Ирландии, — сказала Эви. — Довольно красивый, но слишком молодой и норовистый, чтобы мне разрешили на нем где-то ездить. А если серьезно?
Теперь она смотрела на него, а не на красивого молодого коня. Ее глаза были такими же синими, какими ему запомнились.
— Я серьезно, — ответил он. — В понедельник я позвонил сюда и попросил к телефону доктора Оливер. Я настаивал на том, что вы появитесь здесь в понедельник, упомянул Герцогиню и спросил, как она себя чувствует, после того как ушибла ногу. Сказал, что мне очень важно поговорить с вами, и уточнил, точно ли вас сейчас нет, потому что был уверен: вы сказали, что будете в понедельник. Через несколько минут беседы они посмотрели в свою книгу и сообщили, что доктор Оливер, также известная под именем Эви, ездит по четвергам и субботам, а иногда и по воскресеньям.
Эви снова повернулась в сторону коня с наездником. Профиль у нее был идеальный. Лоб как раз такой длины, как нужно, небольшой прямой нос, полные губы, округлый подбородок.