Коллинз улыбнулся.
– Спасибо вам…
– За что?.. – удивилась Скарлетт.
Джонатан минутку помедлил, а потом ответил очень важно и с достоинством:
– За то, что вы, миссис, соблаговолили посетить нашу скромную вечеринку…
Ретт держался с отставным полковником запросто – ему, как, впрочем, и Скарлетт, да, наверняка, и самому Джонатану, спустя столько лет, было совершенно наплевать, кто тогда победил…
Сколько лет минуло, кости ветеранов и конфедератов, и армии янки давно уже истлели… Давно уже умерли и матери, и сестры, и невесты тех, кто сложил свою голову в битве под Геттесбергом. Остались только немногочисленные ветераны тех событий – но они никогда не опустятся до того, чтобы теперь, через столько лет, выяснять старые обиды да бередить раны…
Кому теперь до этого какое дело!..
Разве что скрупулезным архивариусам да дотошным историкам…
Гости были все, как на подбор – такие же убеленные сединами старички, как сам хозяин, почти все, как один – со своими женами – старомодными, напудренными почтенными леди с отвисшими морщинистыми щеками и темными россыпями старческих родимых пятен на руках и шеях – все в соболях и брильянтах. Ветераны армии Шермана смотрели на Батлера и его супругу с нескрываемым интересом – еще бы, кто из них когда-нибудь мог подумать, что теперь, спустя столько лет, они будут тихо и мирно, почти по-дружески сидеть за одним столом и вспоминать события тех времен, когда они находились по разную сторону окопов…
Впрочем, ни Ретт, ни Скарлетт не уловили ни в одном из этих взглядов ни тени неприязни – одно только любопытство…
Мистер Коллинз улыбнулся, показав всем ровный ряд вставных фарфоровых зубов.
– Прошу вас, леди и джентльмены, прошу в гостиную… Чувствуйте себя, как дома.
И гости, стуча каблуками, пошли по лестнице черного дуба на второй этаж…
Ровно в пять минут девятого гостей разместили в столовой, со стен которой писанные маслом портреты героев Гражданской войны взирали на скромное и благородное изящество сервировки. Стол был накрыт тонкой скатертью, напоминающей старинное барбантское кружево, сквозь которую просвечивалась полировка красного дерева. По самой скатерти были разбросаны чудесные, роскошные розы, на них падал мягкий свет от высоких свечей белого воска в тяжелых серебряных канделябрах. Старинный, граненый еще в прошлом веке, явно от руки, хрусталь и тяжелое столовое серебро с монограммами были расставлены в надлежащем порядке. Короче говоря, ужин был сервирован согласно старинным традициям под наблюдением хозяйки, миссис Элизабет Коллинз, которая с детских лет знала, как это следует делать, и до того вышколила своих слуг, что у тех все получалось бесперебойно, как на каком-нибудь усовершенствованном станке завода Генри Форда…
Перед миссис Элизабет Коллинз, которая тщательно готовилась к этому званому ужину, стояла своего рода проблема…
Она прекрасно понимала задумку своего мужа, который хотел воссоздать атмосферу старой доброй Америки, уже отходящей в небытие… Она знала, что многие гости – выходцы из той же местечковой среды, что и она сама (миссис Элизабет Коллинз родилась и до совершеннолетия прожила в какой-то забытой Богом и людьми деревушке в южном штате Коннектикут, пока ее оттуда не умыкнул красавец-лейтенант Джонатан). Но Элизабет сильно сомневалась, оценят ли эти люди изощренное искусство ее прекрасного повара и была абсолютно уверена, что далеко не каждый из гостей знает, как правильно произносятся по-французски названия многих блюд…
Поскольку после этого званого вечера гости собирались беседовать о старых добрых временах и танцевать старые американские танцы, то и кушанья должны были быть поданы в тех же пионерских традициях. Но как это преподнести, чтобы не показаться… ну, так сказать, вычурной?.. Она расспросила свою служанку, негритянку Дэйзи, что лет сто назад ели пионеры на каком-нибудь праздничном ужине, и получила ответ: «Ели жареную картошку и запивали настойкой из жареной картошки». На это она не решилась, и подумала, что свинина у покорителей Дикого Запада была не в меньшем почете…
Стол в огромной гостиной мистера Коллинза украшали самые разнообразные закуски: паштеты, намазанные на хрустящие золотистые гренки, блестящая зернистая икра на ромбовидных ломтиках черного, будто торф, хлеба, полупрозрачные кусочки нежной ветчины и крошечные деревенские сосиски на тоненьких деревянных палочках, – одним словом, столько изысканных кушаний, что глаза у всех просто разбегались. Закуска была острая и возбуждала аппетит.
Но самым главным, по мнению самого мистера Коллинза, был не стол, а застольные разговоры – то, собственно, ради чего и были созваны гости. Не считая старинных танцев, конечно…
В четверть девятого гостям были поданы коктейли; одни были приготовлены с бакарди, другие – с томатным соком, как это теперь было модно.
Ретт и его супруга предпочли первый вариант – и не потому, что сочетание спиртного с бакарди во все времена считалось наиболее классическим, а потому, что именно такие коктейли в свое время любили в Таре…
Грузный, апоплексического вида сосед четы Батлеров, отставной бригадный генерал Дейл Ганнибалл Сойер (так представил его сам хозяин, мистер Коллинз), уминая один за другим ломти пряной ветчины, с чувством рассказывал о Гражданской войне:
– Да, как сейчас помню речь мистера Линкольна при вторичном вступлении на пост президента… Я присутствовал при этом. Она, – Дейл Ганнибалл Сойер подцепил вилкой очередную гренку с паштетом, – приумножает славу и сокровища человечества, это – настоящий пример ораторского искусства… Джентльмены, минуточку внимания, – отставной генерал постучал вилкой по бокалу.
Все на минуту оторвались от своих тарелок и устремили взоры на мистера Сойера.
– Послушайте… – Отставной генерал откашлялся и, вытерев сочные, жирные от ветчины губы клетчатым носовым платком, произнес: – Я хотел бы процитировать кое-что, связанное с нашей юностью… Со святыми для каждого из нас вещами… Тем более, что это будет, так сказать, созвучно с праздником, по поводу которого мы сюда собрались…
Формальным поводом для этой вечеринки был какой-то праздник полка, в котором в свое время служило большинство собравшихся.
Отставной генерал поправил галстук и, обведя всех тяжелым взглядом, спросил:
– Так можно ли мне будет процитировать тут кое-что, джентльмены?..
Присутствующие заулыбались – дело в том, что на каждой вечеринке, на каждой встрече однополчан Дейл Ганнибалл Сойер цитировал один и тот же отрывок знаменитой Геттесбергской речи Линкольна.
Как было всем известно, он знал этого президента при жизни, не раз докладывал ему о ходе сражений с Конфедератами; он неоднократно утверждал, что видел даже, как актер Бут предательски убил этого человека, и этими фактами отставной генерал от инфантерии Дейл Ганнибалл Сойер гордился страшно…