Ретт выскочил в коридор.
– Том! Томсон! – крикнул Батлер, перевесившись через перила. – Вы заснули там, что ли? Откройте дверь!
Но привратник появился сверху, оттуда, где была дверь на мансарду. Лицо его было обожжено, усы просто обгорели, глаза с ужасом смотрели на Ретта.
– Мистер Батлер! Мистер Батлер! – пронзительно кричал он. – Сюда! Скорей сюда!
Ретт уже сам бежал наверх…
Внизу выломали дверь. Какой-то незнакомый мужчина так быстро поднялся по лестнице, что догнал Ретта у двери на мансарду.
Дверь была раскрыта и висела на одной петле. Ретт хотел войти в квартиру, но незнакомец остановил его, положив руку на плечо.
– Не надо идти туда, мистер… Там же полно газа, разве вы не чувствуете?
Ретт смотрел на него ничего не понимающими глазами.
– Я уже вызвал полицию и пожарных, – продолжал мужчина. – Сейчас они прибудут сюда, а до того лучше оставаться на месте…
Но тут откуда-то долетел голос привратника:
– Мистер Батлер, не слушайте его! Там Саманта! Ее надо спасти!
Ретт оглянулся и увидел, как Томсон Клейн прошмыгнул мимо него в дверь. Ретт закрыл нос рукавом и двинулся следом.
– Послушайте, господа, вы самоубийцы! – воскликнул вслед незнакомый мужчина.
Но Том и Ретт уже выносили бессознательную Саманту.
– Она постучала в дверь, – говорил Том, – но ей никто не открыл. Тогда она отомкнула замок своим ключом. Но несмотря на утро, на мансарде почему-то было темно, словно в глубокой пещере… Саманта попросила у меня свечу и прошла с ней в комнату, тут раздался взрыв – мансарда была наполнена газом!
Ретт похлопал женщину по щекам, та чуть слышно застонала и приоткрыла глаза.
Томсон усмехнулся и посмотрел на Батлера.
– Слава Богу, мы успели! Ее только отбросило взрывной волной, поэтому она осталась жива…
Потом его лицо приняло озабоченное выражение:
– Но, мистер Батлер, кто-то же должен был запереть дверь мансарды изнутри? И почему был включен газ при потушенном свете?
Ретт не дослушал его и сорвался с места.
Он снова влетел в квартиру, сорвал с окна плотную занавеску, совсем не дающую прохода солнечным лучам.
Дневной свет проник в квартиру, одновременно за Батлером вошли привратник и несколько любопытных.
Ретт направился к кухне, где последствия взрыва были более заметны. Одна стена рухнула. Ретт отметил, что квартира теперь выглядела, как до ремонта…
На полу ничком лежал Ален. Батлер бросился к нему.
– Не трогайте его! Надо подождать полицию! – проговорил голос за спиной Ретта.
Кажется, он принадлежал привратнику, который успел добежать до кухни вслед за Реттом. И точно, Том Клейн и еще несколько человек с улицы обступили Батлера и неподвижно лежащего Перкинсона.
Ретт оттолкнул привратника, и, обхватив тело Алена, попытался поднять его…
Как сквозь сон Батлер слышал голоса, они доносились до него сзади:
– Этот юноша покончил с собой…
– Нет, надо все-таки подождать полицию…
– Здесь ничего нельзя трогать, ведь полиция всегда требует, чтобы ничего не трогали…
– Не трогайте его, мистер…
– Он все равно мертв…
Ретт лихорадочно оглянулся и неожиданно увидел, за рассыпавшейся стеной, оставшуюся целой, белую широкую кровать.
Он приподнял тело Алена и перетащил на нее. Ослабил галстук юноши, расстегнул воротничок его рубашки, провел рукой по лицу, заглянул в глаза…
Бессмысленными, отчаянными попытками Ретт пытался вернуть к жизни Алена Перкинсона, на посиневших губах которого застыла спокойная улыбка. Молодой человек как будто был рад, что для него все закончилось именно так…
Ретт, наконец, приложил ухо к груди Перкинсона и издал хриплый крик.
Он понял!
Лицо Батлера исказила гримаса боли, сознание помутилось…
* * *
Ретт слабо помнил, что было дальше. Люди его отнесли в квартиру на втором этаже и уложили в постель. Потом что-то навалилось на Батлера – не то забытье, не то сон…
Медленно, очень медленно старик приходил в себя. Он лежал с полуопущенными веками и временами не понимая, что происходит вокруг него, явь это или видение.
Вдруг откуда-то выплыло лицо Луизы. Графиня наклонилась над Реттом и тихо произнесла:
– Вы слышите меня, мистер Батлер? Вы слышите меня?
Ретт поморщился и закрыл глаза. «Нет, это мне только кажется, – подумал он. – Оставьте меня все, дайте мне отдохнуть…»
Но над его ухом снова раздался встревоженный голос Луизы:
– Мистер Батлер? Слава Богу, вы живы. Я не думала, что смерть Алена так подействует на вас…
Ретт приподнял веки и посмотрел на низко склоненное лицо. Губы женщины что-то шептали. Ретт прислушался.
– Я отдала Саманте ключи… – говорила Луиза. – Слава Богу, вы очнулись, мистер Батлер. Ваш адвокат, мистер Лино Аури свяжется с управляющим, быть может, им удастся реализовать что-нибудь из находящегося наверху. Здесь была полиция… О результатах расследования я вам сообщу. Я хотела бы разделить ваши сомнения, ведь вы предполагали, что Алена могут убить… Увы, я так не думаю. Для Алена самоубийство было единственным способом оставить последнее слово за собой. – В ее голосе звучали слезы. – Как неразумно и жестоко он решил наказать нас на всю жизнь. Но есть одна истина, которую Ален не успел постичь: мы его забудем. Он был слишком молод и не успел понять этот гнусный закон – горе так же недолговечно, как и все остальное…
Ретт смотрел на Луизу с неприязнью, но ничего не хотел отвечать. Дело было не в том, что он не мог ответить. Нет, он чувствовал, что силы постепенно возвращаются к нему, открыть рот он уже был в состоянии. Просто не хотелось. Ретт сейчас понял, что слишком устал от миссис Строуберфилд, что она совсем не похожа на Скарлетт, что покойная жена была гораздо ближе Ретту по духу, по настроению, она вызывала в нем совершенно иные эмоции.
А эта женщина… Как она цинична! Нет, он просто не хотел с ней говорить.
Луиза встала и подошла к окну. К постели Ретта приблизилась Джессика, которая также оказалась в комнате.
– Прощайте, мистер Батлер, – сказала девушка и поцеловала Ретта в лоб. – Мы должны уехать… Но не верьте маме. Это не самоубийство. Его убили! Вы были единственным человеком, который хоть немного верил в Алена. Не отказывайте ему в этой вере теперь, когда он мертв…
Ретт с благодарностью посмотрел на Джессику.
– Спасибо, милая, – прошептал он.