– Да, понимаю… Наверное, вы очень привязались к этому зверьку, и теперь смерть… э-э-э… Простите, а как вы его назвали?..
Ретт, замешкавшись, ответил:
– Флинт… В честь небольшой речушки в Джорджии, которая протекала в поместье моей жены, в Таре… Я назвал его Флинт.
– … и теперь смерть Флинта выбила вас из колеи… Да, мы уже в таком возрасте, когда все нежные привязанности становятся опасными… – На секунду замолчав, Джонатан продолжил: – Знаете, почему я в последнее время не держу никаких домашних животных – о птицах говорить не буду, это особая тема?..
Ретт вопросительно посмотрел на него.
– Почему?..
Тяжело вздохнув, полковник изрек:
– Знаете, давно уже, лет десять назад у меня был пес… Отличный сенбернар, мне его еще щенком подарил один приятель в полку… Я к нему очень, очень привязался… И что вы думаете – он издох на моих глазах…
Ретт едва заметно кивнул.
– Да, понимаю… Полковник продолжал:
– После этого я, погоревав, завел себе другого пса, он прожил у меня лет шесть, после чего подавился костью и издох… И я вновь сильно переживал… А когда мне предложили в подарок еще одну собаку – кстати, предложил генерал Дейл Ганнибалл Сойер, вы ведь его прекрасно знаете, так вот, я отказался…
Ретт непонимающе посмотрел на своего собеседника и спросил:
– Почему?.. Вам не понравился щенок, которого вам предложили в подарок?..
Коллинз едва заметно покачал головой.
– Нет, совсем не то… Просто я не захотел привязываться к нему… А зачем – все равно я твердо знаю, что пережил бы и этого пса… – с минуту помолчав, он добавил, но на этот раз не очень уверенно: – Хотя…
Кто знает… Так вот, – голос отставного полковника внезапно окреп, – так вот, мистер Батлер… С той поры я понял одну простую истину…
– Какую же?..
– Никогда и ни к кому нельзя привязываться… Никогда и ни к кому…
Ретт хотел было поинтересоваться, имеет ли это утверждение смысл лишь по отношению к домашним животным, или же еще и к людям, но почему-то не сделал этого; однако отставной полковник, словно угадав направление мыслей Батлера, добавил:
– А теперь… Теперь я так сильно привязан к своим племянникам, а они – ко мне!.. Боже, что я… что они будут делать, когда меня не станет?!..
После этой фразы в гостиной зависла тяжелая томительная пауза. Ретт, выкурив папиросу, положил тлеющий окурок в малахитовую пепельницу и слегка притушил его.
Полковник вновь тяжело вздохнул.
– Такие вот дела, мистер Батлер… И вновь замолчал…
Ретту никак не давали покоя его мысли о Скарлетт – да, теперь он все больше и больше понимал, что поступил с ней просто омерзительно…
Он, Ретт Батлер, который всегда считал себя джентльменом…
Но почему так все время происходит между людьми, которые любят друг друга?..
Почему они должны терзать и терзаться, вместо того, чтобы любить?..
Ведь времени для взаимных чувств все меньше и меньше…
Скарлетт любит его, это очевидно, но Ретт…
Он ведь тоже не может без нее… Вот и теперь – сидит тут, перед мистером Коллинзом, беседует неизвестно о чем, и беседа эта, никому не интересная, тянется, как какая-то нитка из бесконечного клубка…
Но почему он так жестоко поступил с ней?..
К чему этот горностай?..
К чему все эти его старческие капризы – неужели он, старый человек и сам не может понять, что все эти картины, весь этот антиквариат ему не нужен, что это не более, чем игрушки?..
Да, он ведь и сам говорил об этом не раз, притом не только себе, мысленно, но и Скарлетт…
К чему тратить время на какие-то пустяки вместо того, чтобы посвятить его любимой – да, да, Ретт ни на минуту не сомневался в том, что теперь он любит Скарлетт еще сильнее прежнего, что эта стареющая женщина – то единственное, что, по сути, осталось у него в жизни…
Неожиданно его размышления перебил отставной полковник:
– Да, совсем забыл вам сказать, очень печальное известие…
Ретт насторожился.
– Что-то случилось?..
Тяжело вздохнув, Джонатан изрек:
– Я вот только что вспомнил отставного генерала, мистера Сойера…
– Что с ним?..
– Третьего дня он скончался… – Коллинз скорбно покачал головой. – Уснул и не проснулся. Многие находят, что это счастливая смерть, хотя сам Дейл Ганнибалл неоднократно говорил мне, что куда лучше умереть в тридцать лет на поле битвы, чем в восемьдесят – на чистых простынях своей постели…
Тяжело вздохнул и Ретт.
Боже, как у него мало времени!.. Как мало времени, чтобы любить друг друга!..
Ретт резко поднялся из-за стола.
– Полковник, – произнес он, – прошу извинить за мое нечаянное вторжение… Но я вынужден удалиться… Уже поздно, и Скарлетт ждет меня…
Полковник, поднявшись со своего места, проводил гостя до входной двери.
– Спокойной вам ночи, капитан Батлер, – произнес он. – Передайте привет вашей очаровательной жене Скарлетт… В ближайшие выходные обязательно приходите ко мне в гости… Думаю, нам будет что повспоминать. И, – Коллинз неожиданно улыбнулся, – и, мистер Батлер, запомните одну старую истину: никогда и ни к кому не привязывайтесь и не позволяйте делать этого другим… Даже по отношению к самому себе… Хорошо?.. Ну, не стану вас больше задерживать… Спокойной ночи.
Поблагодарив Колинза за теплый прием и еще раз извинившись за неожиданность своего визита, Ретт вышел на теплую, нагревшуюся за долгий августовский день булыжную мостовую…
Он шел, все время ускоряя шаг…
Ага, вот и тот самый фонарь, где несколько месяцев назад они беседовали со Скарлетт…
Боже, какие глупости тогда говорил ей Ретт!.. Он уже и сам точно не помнил – помнил только, что в его устах постоянно звучало слово «удовольствия»…
Батлер шел к своему дому, постоянно ускоряя шаг, будто бы боялся опоздать куда-то…
Ага, вот и их окна…
Сейчас он придет, обнимет жену, скажет ей, что по-прежнему любит ее и будет просить прощения за все муки, которые причинил ей за последнее время…
Она ведь тоже любит его, конечно же, любит – Ретт знает это наверняка…
И она простит его, пусть не сразу, пусть через некоторое время, но простит обязательно…
Только бы успеть, только бы…
Ретт и сам не мог отдать себе отчета, почему он так торопит время и что означает гвоздем засевшая в мозгу фраза: «Только бы… Только бы успеть…»