Я смутно помню, как мы ехали обратно в Уэстинг. Кажется, Ричард вел машину, а я сидела на заднем сиденье, крепко прижавшись к Дункану. Из-за грозы рейсы парома отложили, поэтому мы добирались довольно долго, и когда в конце концов оказались дома, то день уже клонился к вечеру. Элспет разожгла камин в нашей спальне и принесла еще несколько стеганых одеял. Дункан помог мне принять горячую ванну и обрядил в одну из фланелевых пижам Ричарда. Сам Ричард осмотрел меня, убедился, что у меня нет ни сотрясения мозга, ни других серьезных травм, после чего дал мне обезболивающее, чтобы унять головную боль, и темазепам, чтобы лучше спалось. Я не стала с ним спорить, хотя меньше всего нуждалась в снотворном. Я бы и так заснула, как только голова коснулась подушки. Это было единственное, на что я была способна в тот момент.
Разбудили меня голоса. Просыпаться не хотелось. Я закрыла глаза, сонно повернулась на бок и свернулась калачиком.
Дункан кричал. Раньше он никогда не позволял себе даже повышать голос в этом доме. Я снова открыла глаза. Шторы были задернуты, и комнату освещал лишь мягкий свет лампы, которая стояла в углу. Я повернулась и посмотрела на часы. Начало восьмого. Я села, поняла, что чувствую себя совсем неплохо, и вылезла из кровати.
Дверь была слегка приоткрыта, и я хорошо слышала голос Ричарда. В отличие от Дункана, он не кричал – я вообще сомневалась, что он способен на такое, – но и спокойным его голос не был. Я вышла в коридор и в нерешительности остановилась у лестницы, глядя вниз.
Дверь в кабинет Ричарда была открыта, и через несколько секунд я увидела Дункана. Он остановился на пороге и обернулся, обращаясь к отцу, который по-прежнему находился в комнате.
– С меня довольно, – твердо сказал он. – Я хочу уехать. Я уезжаю!
Он развернулся, прошел по коридору, пересек кухню и вышел через заднюю дверь. Мне стало очень страшно. Я почему-то сразу решила, что Дункан ушел навсегда, что я никогда больше не увижу своего мужа.
Я пошла вниз по лестнице, но, спустившись на четыре ступеньки, поняла, что Ричард в кабинете не один. С ним была Элспет. Они о чем-то спорили, но очень тихо, не повышая голоса. Спустившись еще на одну ступеньку, я поняла, что Элспет защищает Дункана.
– Это просто немыслимо, – говорил Ричард.
– Он влюблен, – отвечала Элспет.
– Он не имеет права так поступать. Он не может просто так все бросить.
Я оцепенела, судорожно ухватившись рукой за перила, но спустя некоторое время все же заставила себя сдвинуться с места и на нетвердых ногах начала пятиться вверх по ступеням. Одна ступенька… вторая… третья. Поднявшись наверх, я повернулась и побежала по коридору. Снова оказавшись в спальне, я быстро забралась в постель, которая уже успела остыть, и меня начал бить озноб. С головой накрывшись теплыми одеялами, я лежала и ждала, когда меня перестанет трясти.
Дункан собирается уйти от меня? Нет, конечно, я знала, что последнее время наши отношения были далеки от идеальных. Он изменился еще до нашего переезда на Шетландские острова – стал меньше смеяться, почти не разговаривал, часто уезжал из дома. Я объясняла это нервным напряжением, вызванным предстоящим переездом, и считала охлаждение в наших отношениях одной из тех временных трудностей, через которые проходят почти все семьи, когда пытаются завести первого ребенка. Теперь же выяснилось, что все было гораздо серьезнее. То, что я считала лишь черной полосой, оказалось концом пути. По крайней мере, нашего совместного пути.
Могло ли быть какое-то другое объяснение тому, что я только что слышала? Сама я, во всяком случае, не могла ничего придумать, сколько ни напрягала свой измученный мозг. Дункан собирается уйти от меня. Дункан влюбился в кого-то другого. Где он ее встретил? Во время одной из своих постоянных поездок? На островах?
И что, черт побери, теперь делать? У меня здесь работа. Я не могу просто так взять и уволиться, проработав всего полгода. Если я это сделаю, то могу навсегда распрощаться с надеждой на какую-либо более-менее пристойную должность в будущем. Кроме того, в связи со всеми теми событиями, которые так стремительно развивались в последнее время, мне могут просто не позволить уехать. Я согласилась переехать в это богом забытое место только ради Дункана. И как я теперь заведу ребенка?
По моим щекам текли горячие, жгучие слезы, и мне пришлось впиться зубами в руку, чтобы не завыть от отчаяния. Головная боль вернулась и начала терзать мой мозг с новой силой. Можно было попросить обезболивающее у Ричарда, но я не хотела, чтобы он видел меня в таком состоянии. Я вылезла из кровати и направилась в ванную. Но ни в шкафчике, ни в сумке с туалетными принадлежностями, которую упаковал для меня Дункан, не было никаких лекарств. Сумка Дункана стояла на полочке рядом с моей.
Я снова расплакалась, отчего головная боль стала еще сильнее, и решила проверить, не найдется ли чего-нибудь в сумке Дункана. Мокрая голубая мочалка из фланелевой ткани, бритва, зубная щетка, ибупрофен – слава тебе, господи! – и упаковка еще каких-то таблеток. Я автоматически достала ее и посмотрела на название. Дезогестрел. Три ряда маленьких белых таблеток. Дезогестрел. Название было знакомое, но я никак не могла вспомнить, в связи с чем его слышала. Я даже не догадывалась, что у Дункана есть какое-то недомогание, которое требует ежедневного приема таблеток. С другой стороны, сегодня я вообще узнала много нового о своем муже.
Приняв две таблетки ибупрофена, я поставила сумку Дункана назад на полочку и снова залезла в постель, приготовившись провести бессонную ночь. Через несколько минут я уже крепко спала.
Этой ночью Дункан так и не лег в постель. Не знаю, как бы я отреагировала, если бы он это сделал. Где-то посреди ночи я проснулась и увидела, что Дункан стоит рядом с кроватью и смотрит на меня. Он склонился надо мной, протянул руку, откинул прядь волос с моего виска и снова вышел из комнаты. Я проснулась перед самым рассветом, когда тусклый серый свет летней северной ночи начал постепенно розоветь, и моя первая мысль была о дезогестреле. Теперь я знала, что это за таблетки. Если бы я вчера была в нормальном состоянии, то вспомнила бы об этом сразу же. Дезогестрел – это синтетический гормон, который искусственно понижает уровень тестостерона в мужском организме и таким образом препятствует выработке спермы. В течение нескольких лет его использовали при проведении клинических испытаний, направленных на усовершенствование мужских противозачаточных таблеток. В сочетании с регулярными инъекциями тестостерона, благодаря которым поддерживался гормональный баланс, он оказался очень эффективным. Правда, в аптеках этот препарат пока не продается, но это лишь вопрос времени.
Похоже, Дункан решил обезопасить себя от неприятных неожиданностей в виде ребенка. Наконец-то мне стало понятно, почему в течение целых двух лет, несмотря на все старания, я не могла забеременеть.
Я вернусь в среду, самое позднее в четверг, – сказал Дункан.
– Хорошо, – ответила я, не поворачивая головы. Я сидела в кресле, которое поставила у окна, и смотрела на пустошь, расстилавшуюся за домом. Вереск уже начинал цвести, и казалось, что верхушки холмов окутаны плотной, пурпурно-красной дымкой. Дождь прекратился, но небо было по-прежнему затянуто темными тучами. Казалось, они алчно тянутся к земле, как руки скупца, который хочет схватить что-то очень ценное.