Хелен не обиделась. Наоборот, мои слова ее развеселили.
– Ладно, давай я тебе расскажу, что именно они делали. Насколько я знаю, сначала они полетали над лугом на вертолете и сделали множество аэроснимков. Я не очень хорошо в этом разбираюсь, но, по-видимому, когда на любой глубине нарушена целостность почвы, это должно сказаться на поверхности – появляются какие-то метки на земле, которые очерчивают границы захоронения, если таковое имеется. Кроме того, часто на таких местах растительность более обильная. В нашем случае, например, там может быть много весенних цветов. На аэроснимках такие места сразу выделяются на общем фоне.
– Они что-то заметили?
– Ничего. Да они особенно и не надеялись. Этот метод больше годится для крупных захоронений, например древних кладбищ. Отдельные могилы редко удается обнаружить таким способом, но все же подобные случаи известны, потому наши люди решили испробовать и это, чтобы поиск был исчерпывающим.
– А что еще?
– Потом они использовали специальный радар. В землю посылаются электромагнитные импульсы, которые засекают разницу в содержании воды и возвращаются назад. Группа экспертов изображает эти отразившиеся сигналы в виде графика. Если в земле имеется какое-то захоронение, то на графике это обязательно будет видно. С помощью такой методики можно определить даже глубину захоронения, засекая время, через которое отражается сигнал. Они обошли весь луг вдоль и поперек.
– Умная аппаратура.
– Просто потрясающая. Хотя на нее тоже не всегда можно положиться. Судя по всему, эти радары лучше всего работают на песчаных почвах с высоким удельным сопротивлением, а таких на твоем лугу очень немного. Поэтому эксперты взяли еще пробы почвы. Мне продолжать?
– Да, пожалуйста.
– Эти пробы берут для того, чтобы определить содержание фосфатов. Эти соли присутствуют во всех почвах, но если в земле похоронено тело – человека или крупного животного – уровень содержания фосфатов существенно повышается.
Это мне было понятно. Тела очень богаты фосфором, который в сочетании с кальцием делает кости крепкими и твердыми. В других тканях тела тоже есть фосфор.
– Когда тело начинает разлагаться, оно обогащает окружающую почву фосфором, – продолжала Хелен. – Наши эксперты взяли на лугу сотни проб. Если среди них найдутся особо богатые фосфором, это будет означать, что на твоей земле есть и другие захоронения.
– И сколько у них уйдет времени на все эти анализы?
– Еще несколько дней. Но они уже сделали анализы довольно большого количества проб и пока ничего не нашли. Я начинаю думать, что там больше нет никаких тел, Тора.
Я промолчала.
– Что скажешь? – снова заговорила Хелен. – Больше не будешь переживать из-за о маленьких серых мужчин, страдающих клептоманией?
Я напустила на себя робкий вид и застенчиво улыбнулись.
– Той ночью я была не в себе. Вспомни, что мне пришлось пережить в тот день.
Хелен улыбнулась в ответ. Я внимательно посмотрела на нее. На ее лице все еще было настороженное, нервозное выражение.
– Ты еще что-то хочешь мне сказать? Что-то отнюдь не приятное?
– Боюсь, что да. Похоже, Стивен Гээр так и не предстанет перед судом. По крайней мере, в этой жизни.
Хелен отвела взгляд, встала и подошла к окну.
– Что случилось? – спросила я, почувствовав внезапный озноб. Я уже поняла, что речь идет не о бегстве или о чем-то в этом роде.
– Он повесился, – ответила Хелен, продолжая наслаждаться видом автомобильной стоянки. – Его нашли сегодня утром, в начале шестого.
Хелен замолчала, давая мне возможность осмыслить эту информацию. И я осмыслила. Я поняла, что никогда не увижу 1ээра в суде, никогда не смогу сказать ему: «Я знаю, что ты сделал!» – так, чтобы люди мне поверили. Я никогда не смогу посмотреть ему в глаза и сказать: «Я достала тебя, сволочь! Я тебя все-таки достала!» И как же я должна себя чувствовать после того, как узнала эту новость? Честно говоря, я была в бешенстве. Я встала.
– Но как такое могло произойти? Вы что, выдали ему веревку, чтобы он попрактиковался в завязывании узелков?
Наконец-то Хелен снова повернулась ко мне лицом.
– Не волнуйся, – сказала она, подняв руку в успокаивающем жесте. – Будет проведено детальное расследование. Боюсь, что не могу сообщить тебе подробностей. Но такое случается. Не должно случаться, но случается. Просто Гээра сочли не склонным к самоубийству.
– Ну конечно! Это же не Дана, которую вы сразу признали самоубийцей без всяких доказательств и без малейших сомнений.
Как только эти слова сорвались у меня с языка, я поняла, что перегнула палку. Лицо Хелен окаменело. Она собралась уходить. Я загородила ей дорогу.
– Прости меня, пожалуйста. Я не имела никакого права так говорить.
Она немного расслабилась, и я спросила:
– Значит, расследование закончено?
– Ты шутишь? Чтобы разобраться со всеми делами на этом острове, понадобится несколько лет.
Я почувствовала неприятную слабость в ногах, и мне снова захотелось сесть.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Этот троналское дело – просто какая-то гремучая смесь. Чего в нем только нет. Тут и медицинское обслуживание, и социальное обеспечение, и вполне законный бизнес, который, тем не менее, тесно связан с нелегальной торговлей детьми. В нем замешаны десятки людей, и всех их необходимо проверить. Не говоря уже о том, что нам придется отслеживать судьбы всех детей, которые родились на Тронале и впоследствии были усыновлены.
– Да, на это действительно понадобится время.
– Совершенно верно. Кроме того, клиенты расплачивались наличными, из-за чего чертовски трудно вычислить источник денежных поступлений на счет клиники. Мы можем сколько угодно подозревать, что в этом замешаны агентства по усыновлению, но без весомых доказательств они вряд ли это признают.
– А что с документами? Ведь должны же быть регистрационные записи рождений, документы об усыновлении, оформленные паспорта?
– Возможно, но мы пока не можем их найти. Не считая Документов на тех нескольких детей, которые ежегодно усыновляются местными семьями. Но они, судя по всему, оформлены должным образом. Все, кого мы опросили, включая начальника службы социального обеспечения Джорджа Рейнолдса, утверждают, что понятия не имели об усыновлении детей иностранцами, тем более за деньги.
– Но они бы утверждали это в любом случае, верно?
– Конечно, однако проблема в том, что, согласно всем записям и свидетельствам, на Тронале рождается не больше десятка детей в год. Этого явно недостаточно для крупномасштабной аферы с торговлей детьми. Так откуда берутся остальные?
Она говорила дело.
– Но ведь Гээр сознался. Он признал, что они продавали детей через Интернет.