Не глядя на Делору, Конрад знал, какое облегчение сейчас читалось в ее глазах. Граф, которому больше нечего было сказать ненавистному кузену, обратился к сестре:
— Сейчас нам лучше всего отправиться на берег. Следом можно отправить твой багаж.
— Да, конечно, — ответила Делора, — следует ли Эбигейл поехать сейчас вместе с нами?
— Эбигейл? — переспросил ее брат.
Затем, как будто впервые заметив, что на борту не хватает еще одной женщины, он спросил:
— А где миссис Мельхиш? Я приказал ей сопровождать тебя.
— Я не успела сказать, — ответила Делора. — Миссис Мельхиш умерла во время первого сражения, и теперь покоится на океанском дне.
Было очевидно, что граф не ожидал подобного ответа, поэтому возникла минутная пауза, прежде чем он сказал:
— Она всегда была надоедливой женщиной; и даже для смерти ока не могла найти более подходящего момента.
— Это… не от нее зависело, — пробормотала Делора.
Она четко сознавала, что офицеры и матросы, стоящие вокруг них, слышали их разговор, и теперь представила, как, должно быть, шокирует их бесчувственность ее брата, говорящего так об умершей, которая исполняла его распоряжение.
Очевидно, его мысли были заняты не смертью миссис Мельхиш, а чем-то другим, поскольку граф произнес, словно говоря с самим собой:
— Полагаю, если с тобой была Эбигейл, о тебе заботились должным образом?
Говоря это, он кинул подозрительный взгляд на Конрада, который, точно угадав его мысли, страстно захотел ударить графа.
Как он смел вообразить, что если бы Делора была на корабле одна, кто-то из экипажа мог воспользоваться этой ситуацией?!
Почувствовав закипающий в нем гнев, Конрад понял, что возможно именно этой вспышки и ожидал от него Дензил, и поэтому предпочел и дальше играть роль галантного, любезного человека.
В этот момент, как будто для того, чтобы рассеять все подозрения графа, на палубе появилась Эбигейл.
Одетая в черное платье и простую шляпу, с седеющими волосами, она показалась сейчас Конраду воплощением строгости и порядочности.
Она приблизилась к Дензилу и сделала перед ним реверанс.
— Добрый день, милорд.
— Я надеюсь вы должным образом заботились о вашей хозяйке после несвоевременной смерти миссис Мелхиш, — Сказал граф резким голосом.
— Ее светлость находилась под моим присмотром с момента своего рождения, милорд, — парировала Эбигейл.
Это был ответ, к которому граф не мог придраться, и тогда он направился к борту корабля со словами:
— Пойдем! Нет причин терять время, у нас слишком много дел на берегу.
Делора не обратила внимания на его настойчивый тон.
Она сделала реверанс Конраду и подала ему руку.
— Спасибо вам за вашу доброту, — сказала она, — и за счастливые дни, что я провела на этом замечательном корабле, достойном носить свое гордое имя.
Ей было очень трудно произнести слова, которые она прежде сотни раз репетировала в своей каюте, и только сделав это, она подняла глаза на Конрада и почувствовала, как сердце сжимается у нее в груди.
Затем она пожала руку первому помощнику, который подошел к ним, и всем остальным офицерам.
Только когда она закончила прощаться и услышала снизу яз шлюпки крик брата, она вновь повернулась к Диккену и спросила:
— Вы ведь будете очень осторожными при перевозке его на берег? Его рана может опять начать кровоточить.
— Я обещаю, что мы будем заботиться о капитане, — ответил он. Затем, после еще одного оклика брата, Делора поспешно спустилась в шлюпку, и минуту спустя они уже отплыли от корабля.
Кларенс-Хаус представлял собой небольшое, но очень красивое здание на холме, возвышавшимся над корабельной верфью.
Он отличался от всех домов, в которых Делора когда-либо бывала прежде, особенно поразительным был вид, открывающийся из его окон на окаймленные зеленью заливы и море.
Все ее мысли были поглощены планами брата на ее счет, хотя он явно не торопился делиться ими с ней.
— Я сообщил губернатору о твоем приезде, — сказал он, когда Делора присоединилась к нему в уютной гостиной. — Он, несомненно, прибудет сегодня вечером, чтобы остаться здесь. Именно поэтому я пока выделил тебе маленькую спальню. Как только вы поженитесь, ты займешь самую просторную спальню в доме.
Делора почувствовала, что краснеет, а ее брат тем временем продолжал:
— Я не знал точной даты твоего приплытия, но сейчас нет никаких причин откладывать вашу свадьбу. Чем быстрее мы сможем уведомить об этом твоих проклятых опекунов, тем быстрее они будут вынуждены отдать нам твои деньги.
— Зачем тебе деньги? Мне казалось, папа оставил достаточно большое состояние.
— Оставил. Но из-за войны все дорожает.
Она знала, что деньги ему нужны не поэтому, и причина кроется в его дикой расточительности, которая довела его до того, что он готов «продать» собственную сестру, лишь бы снова наполнить свои карманы.
Но она не стала проговаривать вслух свои мысли, поскольку это не принесло бы пользы, и только разозлило бы Дензила, и вместо этого сказала:
— Как ты догадываешься, Дензил, я не имею ни малейшего желания выходить замуж за человека, которого никогда не видела. Я считаю, что было бы правильно, если бы лорд Граммель и я познакомились поближе, прежде чем заводить разговор о свадьбе.
Дензил опрокинул в себя очередной стакан с вином из графина, стоящего рядом с его стулом.
— Граммель уже узнал о тебе все, что хотел узнать, — ответил он, — а именно — что ты богата! Проклятая жизнь губернатора очень дорога даже в такой дыре, как эта, хотя смею полагать, ты будешь наслаждаться властью, которая окажется у тебя в руках, когда ты станешь его женой.
— Может, лорд Граммель и знает обо мне все, что ему нужно, — сказала Делора, — но я не знаю о нем ничего кроме того, что он очень стар.
— Ты создаешь проблемы? — спросил Дензил агрессивным тоном. — Прекрасно, но позволь мне прояснить тебе одну вещь: Делора, ты выйдешь замуж, за кого я захочу и когда я захочу. Если же ты откажешься, я тебе обеспечу такие неприятности, что однажды ты пожалеешь о дне, когда родилась на свет!
Его слова были настолько жестоки, что Делора, никогда не сталкивавшаяся с подобным обращением, отступила на несколько шагов.
За время, проведенное с Конрадом она забыла, насколько ужасен может быть ее брат, и, когда он впился в нее глазами, Делора подумала что есть в нем нечто, наводящее на мысли о его ненормальности.
— Я полагаю, — продолжал он, — что после того, как ты получила относительную свободу действий на судне, у тебя появились собственные мысли по поводу твоего будущего. Превосходно, но уясни себе; ты будешь делать только то, что я скажу, иначе мне придется силой принуждать тебя покориться!