— Я буду готова сей же час, — проговорила она. — Скажите, не могли бы вы отвезти меня домой?
— Я только что разговаривал с вашим братом, — ответил ей Николас. — На самом деле этот разговор и есть та единственная причина, по которой я побеспокоил вас. Он собирается успеть на двенадцатичасовой поезд, но хотел бы повидаться с вами перед отъездом.
Мы проводим его, — сказала Фенела, — а потом возьмем детей и My и вернемся в Уэтерби-Корт — разумеется, в том случае, если ваша мать все приготовила к их переезду.
— Я полагаю, что все уже подготовлено. Чтобы не терять времени попусту, пойду и подгоню машину к входу.
— За мной задержки не будет.
Он уже направился было к двери, но потом на какое-то мгновение замешкался, глядя на нее.
— Вы не ответили на мой первый вопрос.
— А о чем вы спрашивали?
— Хорошо ли вы спали?
— И я обязательно должна отвечать?
— А что, есть причина, по которой вы не можете говорить?
— Только потому, что ненавижу явную неблагодарность со своей стороны в то время, как вы были столь добры ко мне: то, что произошло, показало — я оказалась неблагодарной.
— Я так не думаю. Какое-то время я никак не мог заснуть. И уже совсем был готов отправиться к вам и обсудить все, но потом сообразил, что только напугаю вас своим приходом.
Фенела почувствовала, как кровь прихлынула к ее лицу.
— Прошлой ночью я была в довольно жалком состоянии. Очень рада, что вы не исполнили своего намерения.
Все это мы обсудим с вами как-нибудь на досуге. Но когда у вас выдастся следующая такая ночь, вы можете рассчитывать на меня, я буду рядом.
— Я буду рассчитывать на вас.
Последние слова Фенелы были едва различимы, но Николас их услышал. Улыбнувшись, он притворил за собой дверь.
Фенела мгновенно выскочила из постели и по толстому ковру, устилавшему пол, бросилась к туалетному столику.
— Настоящее чудище! — сказала она своему отражению в зеркале.
В тот же миг она начала корить себя за то, что позволила Николасу лицезреть себя в таком виде, но потом подивилась своей досаде.
— Ему лучше привыкать видеть меня такой, как я есть, — сказала она себе строго.
Когда Фенела плескалась в большой роскошной ванной, в которую был проход прямо из ее спальни, она все думала, как много девушек могли бы позавидовать ее нынешнему положению.
Подавляющее большинство молодых женщин в обстоятельствах абсолютного безденежья, обладая к тому же сомнительным прошлым, сочли бы такой финал идеальным концом сказки о Золушке, если бы они в итоге стали леди Коулби, хозяйкой поместья Уэтерби-Корт.
Фенела пыталась убедить и успокоить себя таким образом, в то же время прекрасно сознавая, что теперешняя ситуация не вызывает в ней восторга; к тому же, если подойти к этому критически, она не была удовлетворена своим поведением вплоть до последнего дня.
Например, эти ее слезы прошлой ночью — теперь ей было стыдно от того, что дала им волю и позволила себе лежать, сотрясаемой бурей эмоций, рыдать так, будто сердце ее в тот момент разрывалось на части. Хотя где-то она была еще способна контролировать себя, так что смогла приглушить звуки, чтобы Николас через дверь ничего не услышал.
В тот момент она почувствовала, что прошедший вечер измотал ее до самого основания.
Поездка до Уэтерби-Корт проходила в натянутой обстановке, потому что, когда Николас приехал в Фор-Гейблз, имея намерение забрать ее с собой, Фенела начала настойчиво просить его позволения остаться на предстоящую ночь дома, но получила решительный отказ.
— Мне казалось, что вы согласились выйти за меня замуж как раз для того, чтобы избежать каких-либо сплетен, — заявил он Фенеле непреклонно. — Если же мы с самой первой ночи после свадьбы будем с вами жить раздельно, можно с уверенностью заявить, что это возбудит ненужные пересуды и всякие домыслы.
Но ведь в это будет посвящена только ваша мать, Николас, — слабо возразила ему Фенела, понимая, что продолжает упорствовать, хотя сама битва ею уже начисто проиграна.
— Отнюдь, — холодно проговорил Николас. — Объявление о нашем бракосочетании появится в «Тайме» завтра утром. Кроме того, я уже предупредил слуг в Уэтерби-Корт о вашем переезде, и к настоящему моменту, если я хоть что-то понимаю в наших земляках, радостные вести прокатились уже по всей деревушке.
— Ах, Николас! — воскликнула Фенела, нервно сжав рукой горло.
— Мне хотелось бы прояснить до конца одну вещь, — проговорил Николас, — для всех, кого она может коснуться. Я горжусь своей женой, и мне лично нечего скрывать от кого-либо.
Он был прав, и Фенела понимала это, хотя и была почти возмущена его стремлением решать что-то за нее; ей и в самом деле стало казаться, что собственная судьба выскользнула из ее рук.
Николас поговорил с My и дал ей указания остаться дома и поухаживать за Реймондом и отцом; затем он сообщил Нэнни, что заберет ее с детьми в Уэтерби-Корт на следующий день, после чего Фенела, не успев осознать, что происходит, очутилась в автомобиле, в котором она мчалась наедине со своим мужем в направлении своего будущего дома.
Вечер, который они провели в Уэтерби-Корт, выдался далеко не легким. Леди Коулби держалась милостиво, неосознанно выбрав покровительственную манеру щедрой дамы, которая всегда снисходит к нуждам окружающих, простых смертных.
Слуги выходили по одному вперед, чтобы выразить новобрачным свои наилучшие пожелания и как бы между прочим, но совершенно определенно показать Фенеле, что, по их мнению, ей просто-таки здорово повезло, что она вышла замуж за их «мистера Николаса».
Тем временем подошел час отправляться спать, а Фенела все страдала от чувства неудовлетворенности и неуверенности в себе.
Контраст между Фор-Гейблз и Уэтерби-Корт сам по себе был довольно тревожным, и хотя мать Николаса отлично справлялась с ведением хозяйства, Фенела не могла удержаться от того, чтобы не взглянуть на это имение с той точки зрения, что наступит день, когда ей самой придется стать здесь хозяйкой.
Обязанности по управлению своим домом слишком долго лежали на ее плечах, чтобы она могла легко отрешиться от мыслей о своем новом хозяйстве и в финансовом, и в чисто хозяйственном смысле; поэтому она пришла в ужас, когда представила себе объем обязанностей, которые со временем обрушатся на нее.
И было еще одно обстоятельство: она никак не могла отделаться от ощущения, что это все — лишь плод ее фантазии. Было просто смешно даже подумать о том, что только неделю назад или около того она не имела ни малейшего представления о Николасе, и вот она уже замужем за ним.
И еще не раз за прошедший вечер она ловила себя на том, что нащупывает обручальное кольцо у себя на пальце, чтобы удостовериться: оно там, и поэтому все случившееся с ней, начиная с восьми утра сегодняшнего дня — не плод ее больного воображения.