— Не вернулся? — невольно вырвалось у Друзиллы.
— Его светлость не ночевал дома.
Хотя Друзилла ожидала этого, она почувствовала, будто ей дали пощечину. Она понимала, что сама толкнула его на это; она вынудила его бежать из дому в первую брачную ночь, и ей некого было винить в происшедшем, кроме себя.
Если бы он не надел этого кольца, если бы он так цинично не демонстрировал свои чувства к герцогине, все могло бы быть иначе. Но так ли это?
Смогла бы она молча сносить его поцелуи, прикосновение его рук? Снова и снова задавала она себе этот вопрос, но так и не находила ответа. Перед ее мысленным взором стояло это злосчастное кольцо, сверкавшее на его пальце, его глаза, смотревшие на нее с восхищением, и она не могла разобраться в своих чувствах.
Оторвавшись от своих мыслей, она посмотрела на Розу, которая молча ждала ее ответа, и тихо сказала:
— Мы должны подождать, пока появится его светлость. Я полагаю, что у него есть какие-то планы. В Линче готовятся отпраздновать нашу свадьбу.
— Слушаюсь, миледи, — ответила Роза. — Мажордом распорядился, чтобы, если ваша светлость не возражает, карета с багажом, в которой я должна ехать, отправилась в половине одиннадцатого.
— Конечно, Роза, — сказала Друзилла. — Я уже встаю.
— Я полагаю, что ваша светлость захочет надеть новый дорожный костюм с накидкой. Вам очень идет голубой цвет.
— Да, принеси мне его, и еще голубое платье, — ответила Друзилла. — Я хочу выглядеть как можно лучше по приезде в Линч.
Она поднялась, приняла ванну и не спеша оделась. С минуты на минуту она ждала, что ей сообщат о возвращении маркиза, но никто не приходил.
Закончив туалет, она взглянула на себя в зеркало, но даже не обратила внимания, как выгодно яркий голубой цвет дорожного костюма подчеркивает ее необычную красоту. Ей казалось, что в потемневших от тревоги глазах, которые смотрели на нее из зеркала, таились вопросы, на которые она не могла найти ответов.
— Поторопись с упаковкой вещей, Роза, — распорядилась она. — Карета с багажом уже скоро отправляется, ты можешь опоздать.
— Не волнуйтесь, миледи, я успеваю. Если я вам понадоблюсь в дороге, мы будем ехать позади вас.
— Не беспокойся обо мне, — сказала Друзилла. — Его светлость сообщил мне, что до Линча не более двух часов езды.
— Слушаюсь, миледи, — сказала Роза с поклоном.
Друзилла вышла из комнаты и стала медленно спускаться по лестнице, ведущей в холл. Ей казалось, что ее сопровождают любопытные взгляды горничных и лакеев, и даже глаза предков маркиза, изображенных на украшавших стены портретах в золоченых рамах, пристально следят за каждым ее шагом
«Как мог Вальдо так поступить со мной?» — спрашивала она себя. Она знала, что таким образом он мстит ей за то оскорбление, которое она нанесла ему прошлой ночью
Едва она суетилась в холл, как раздался громкий стук. Она с надеждой посмотрела на входную дверь. Может быть, это вернулся маркиз? Но вместо него вошел господин Хэнбери.
— Доброе утро, господин Хэнбери, — сказала она, радуясь, что есть с кем поговорить. — Счастлива вас видеть, потому что мне хотелось поблагодарить вас за то, что вы все так замечательно организовали вчера в Карлтон-Хаусе. Все прошло очень гладко, и я уверена, что это только благодаря вашим усилиям.
Впервые за все время их знакомства грустное лицо господина Хэнбери слегка прояснилось.
— Вы чрезвычайно добры, миледи, — сказал он. — По правде говоря, я и сам очень доволен, что все прошло без сучка и задоринки.
— В самом деле, — согласилась Друзилла.
Они направились в глубь холла. Неожиданно Друзилла увидела, что господин Хэнбери держит в руке маленький кожаный футляр. Она в изумлении уставилась на него, потому что это был тот самый футляр, который господин Хэнбери накануне открыл в ее присутствии, и в котором лежал перстень, присланный герцогиней. Заметив ее взгляд, он слегка смутился.
— Простите меня, миледи, но я не рассчитывал застать вас, — сказал он. — Я принес этот перстень, чтобы отдать его на хранение управляющему его светлости: — Друзилла ничего не ответила, и он продолжил слегка извиняющимся тоном: — Вы сочтете это непростительным упущением с моей стороны, особенно после тех любезных слов, которые вы сказали в мой адрес, но я совсем забыл про него. Когда вчера утром я выезжал из дому, я собирался захватить его с собой в Карлтон-Хаус и при удобном случае передать его господину маркизу, но, к своему стыду, я совершенно забыл об этом. Я чувствую себя очень виноватым и надеюсь, что ваша светлость меня простит.
Друзилла посмотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Вы хотите сказать… — спросила она, запинаясь, — что… не передали его светлости… кольца, присланного… герцогиней?
— Увы, это так, — признал господин Хэнбери. — К несчастью, я положил футляр в карман и обнаружил его лишь прошлой ночью, собираясь ложиться спать.
По его тону Друзилла сразу догадалась, что он сделал это намеренно. Безусловно, он знал о связи маркиза с герцогиней и специально решил отдать ее подарок лишь после свадьбы. Он действовал из самых лучших побуждений, но сейчас, как школьник, попавшийся на какой-то проделке, он был смущен и стыдился своего вмешательства.
— Но я… ничего не понимаю, — тихо сказала Друзилла. — Вчера я сама видела на пальце маркиза… перстень с изумрудом.
— Ну разумеется, миледи. Это было обручальное кольцо Линчей. Согласно обычаю, глава семьи всегда надевает его в день своего бракосочетания.
— Но это был перстень с изумрудом, — настаивала Друзилла.
— В фамильном кольце Линчей гораздо более ценный камень, чем этот, — сказал господин Хэнбери, показывая на футляр. — Он принадлежит к той же коллекции изумрудов, украшения из которых вы надевали на прием, устроенный ее светлостью на Керзон-стрит.
Увидев, что Друзилла внимательно слушает, господин Хэнбери продолжал:
— Изумруды Линчей, которые, как вы знаете, очень знамениты и представляют собой историческую ценность, были приобретены родоначальником династии, сэром Робертом Слоаном, который был одним из выдающихся деятелей во времена правления Елизаветы I. Они были частью трофеев, полученных им в результате захвата испанского галеона в Новом Свете. Когда он вернулся в Англию, то приказал сделать из них великолепный набор украшений для своей жены, а из самого большого и красивого камня он сделал перстень для себя. Он надел этот перстень в день своей свадьбы, и с тех пор каждый последующий глава семьи придерживался этой традиции.
«Так значит, Вальдо не надевал кольца герцогини!» Друзилла не знала, произнесла ли она эти слова вслух или проговорила про себя. Все поплыло у нее перед глазами. Она не была уверена, испытывает ли она облегчение, смущение от своей ошибки или гнев оттого, что герцогине вновь удалось внести смуту в жизнь маркиза.