— И ты посмел скрыть это от меня? — возмутилась Лика.
— Не хотел тревожить тебя…
Они долго спорили о том, как понимать настоящую дружбу, и незаметно подошли к дому.
Вдруг Лика пытливо взглянула на Анатолия, хотела что-то сказать… Сжала губы…
— Говори же!
— Не скажу! Ты утаил, и я не скажу. И всё-таки, когда ты узнаешь об этом, ты ахнешь.
— Только не пытайся перевоспитывать Пашку.
— Ах, вот как! Спокойной ночи, ангел-хранитель!
7
На следующий вечер Анатолий вызвал Боба и увел к себе.
Боб отводил глаза, держался настороженно.
— Ты почему не выполнил своего обещания и ничего не рассказал дома о том, что было с тобой, об Огурце, о том, как запугивали тебя?
Боб буркнул:
— Успеется.
— Даю двадцать четыре часа, — предупредил Анатолий. — Эх ты, дурья башка! Зачем ты сам даешься врагам в лапы? Ведь только угрозой рассказать о твоих делишках они из тебя веревки вьют. Или за тобой числятся новые похождения?
— Что вы! Что вы! Я, честное слово, все расскажу. Видно было, что Боб боится, хитрит, что-то скрывает.
Как уберечь парня? Важно, чтобы Боб сам рассказал обо всем родителям. Это важно для него самого.
Анатолий проводил Боба до дверей и вернулся за кепкой. Мать, бледная, загородила ему дорогу.
— Толя! Неужели этот мальчишка — брат Лики?
— Он самый. Я уже говорил тебе о нем.
— Нет, я не могу поверить!
— Мама, да что случилось?
— Не верю! Я на днях видела его в «Трех поросятах» у Никитских ворот. В магазине он был еще с двумя… У старухи они выхватили деньги.
— А ты не ошибаешься?
— И ты дал себя провести? Есть у тебя глаза или нет? Я бы такому на копейку не поверила. Ох, какое несчастье для их семьи!
Анатолий оторопело смотрел на мать. Неужели мальчишку втянули в шайку, в воровство? А что хорошего ждать от слабохарактерного труса? Два дня — и он готов!
— Мама, если бы это зависело от меня, то я хоть сейчас отправил бы его в колонию. Это его спасет. Но для матери он бог, она ему все прощает. Кроме того, она дорожит репутацией дома…
— Хороша репутация! Толик, ведь даже тогда… Даже тогда ты был лучше его.
Анатолий обнял и поцеловал Ольгу Петровну.
Через два дня Анатолий позвонил Агнии Львовне и спросил, был ли у нее разговор с Бобом.
— Какой именно?
— Ну, о всяких делах… неприятных.
— Ни слова.
— Тогда я сейчас же зайду к вам, — сказал он и быстро повесил трубку.
— …Ну, что еще вы скажете о моем сыне? — недовольно спросила Агния Львовна, когда они вошли в комнату Лики.
Анатолий плотно закрыл за собой дверь.
— Где Боб?
— В кроватке и видит третий сон.
— Дело в том, что Боб опять попал в компанию уголовников и можно ждать плохого. Надо его спасать, может быть, направить в воспитательную колонию.
— Отдать сына в колонию? Да вы с ума сошли! Никогда! Там же подонки, хулиганье! —Агния Львовна сидела на кровати, краснея от волнения, и нервно теребила гранатовое ожерелье на шее. — Легко советовать, если не несешь ответственности за ребенка.
— И я несу за него ответственность, — с ударением на каждом слоге сказал Анатолий.
— Интересно, перед кем вы отвечаете за моего сына и на каком основании? — Агния Львовна выразительно посмотрела на дочь. — Может быть, ты объяснишь мне?
Лика густо покраснела.
Как трудно было сказать этой женщине правду о ее сыне.
— Я отвечаю, как бригадмилец, которому поручено опекать Боба.
— Вы? Опекун? Какая чепуха!
— Мама…
— Бригадмильцы помогают поддерживать общественный порядок, бороться с преступностью.
— Ну и что? Боб ведь не преступник.
— Боб дважды клялся мне обо всем рассказать вам. В последний раз я дал ему срок двадцать четыре часа. Знаете ли вы, что у вашего Боба есть не только один привод в милицию, но и связь с профессиональными преступниками, что с его участием готовилось ограбление квартиры.
— Не верю! Лике не верила и вам не верю! —закричала Агния Львовна.
Анатолий поморщился. Теперь уж придется сказать все.
— Знаете, за что был привод? Боб уличен в том, что крал книги в магазине на Арбате.
— Вы не смеете!.. — Агния Львовна начала всхлипывать. — Боб, мой Бобик… Это страшная ошибка.
Всхлипывания прекратились, и Агния Львовна деловито спросила:
— Когда было это? Давно? Один только раз, да?
Не правды она хотела, а оправдания для Боба и успокоения для себя.
— С кем не бывает такого! — Глаза Агнии Львовны были сухи. — Боб поскользнулся, но он хороший мальчик. Он так увлекается астрономией и шахматами…
— Хороший? — едко спросила Лика. — Неужели ты забыла, как было тогда со мной…
Агния Львовна замахала руками, как бы отстраняя от себя тяжелую мысль.
— Он просто не представлял себе последствий всего этого. Детская неосведомленность. Он попал в дурную компанию и не понимал, что делает. Но он ведь остановился, остановился. Все это как дурной сон.
— Который продолжается…
— Но вы увидите, я поговорю с Бобом, и у него не останется ни малейших следов прошлого.
— Что ж, придется еще кое-что вам открыть… Боб играет в карты на деньги, играет крупно и азартно.
— Я прекращу это. Сколько он проиграл?
— Тысячу!
— Тысячу! — прошептала Агния Львовна. — С ума можно сойти. А кому надо уплатить?
— Никому платить не надо. Я все уладил.
— Спасибо, Анатолий! Вы опять нас выручили. Я обязательно посоветуюсь с Полем. Моя кузина живет в Свердловске. Я пошлю Боба не в колонию, а к ней. Прошу вас, не рассказывайте никому о нашем позоре.
— Свердловск — не выход из положения. Уж лучше присмотреть за ним здесь.
В коридоре зазвонил телефон. Агния Львовна вышла. За второй дверью послышался шум.
— Кошка? — спросил Анатолий.
— У нас нет кошки.
Анатолий вскочил и дернул дверь. Она не поддалась.
— Заперта…— Лика пошла в столовую. Вернувшись, она спросила: — А если это Боб?
— Подслушивал?
Да, это был Боб. Он слышал все, что говорили о нем, а потом юркнул в свою комнату.