Поразительное зрелище представлял он собой, стоя у штурвала несущегося сквозь бурю корабля. Высокий, сильный, с пламенным взором и длинными волосами, развевающимися на ветру, неколебимо стоявший среди этих волн, со всех сторон обрушивающихся на него, он был все тем же Тигром Малайзии, бросавшим вызов уже не людям, своим врагам, а самой разъяренной стихии.
Его люди были достойны своего капитана. Вцепившись в снасти и не спуская с него глаз, они на лету ловили и выполняла тут же его команды, готовые пойти на самый опасный маневр, даже если бы он стоил им жизни.
А тем временем ураган нарастал, точно разозлившись и стремясь сокрушить этого человека, противопоставившего себя ярости стихии. Море вздымало горы воды и обрушивало их на судно со страшным ревом, то сталкивая одну с другой, то обнажая глубокие пропасти, достигавшие, казалось, дна океана, ветер выл, вздымая вихри воды и смешивая их с облаками, в недрах которых беспрерывно грохотал гром.
Праос отчаянно боролся с волнами, бившими и терзавшими его с невероятной силой. Он то проваливался вниз, то вставал на дыбы, как пришпоренная лошадь, то зарывался носом в волны; он стонал, точно вот-вот расколется надвое, и кренился так, что палуба уходила из-под ног.
Бороться с этим морем, которое становилось все более яростным, было чистым безумием. Совершенно очевидно, что надо было повернуть на север, как это уже сделали два другие праос, которые исчезли несколько часов назад.
Янес, который понимал, насколько безумно было упрямиться в этой борьбе, уже двинулся на мостик, чтобы заставить Сандокана изменить курс, когда неожиданно не гром, а пушечный выстрел справа по борту прогремел невдалеке.
Миг спустя над палубой просвистел снаряд, повредив рею фок-мачты. Сомнений не было — стреляли по ним.
Взрыв ярости вызвал этот выстрел на праос среди пиратов, не ожидавших нападения в такой момент.
Оставив штурвал матросу, Сандокан бросился к пушке, пытаясь разглядеть судно, которое во время шторма напало на него.
— Ах так! — воскликнул он. — Значит, их крейсера не спят?
В самом деле, справа по борту, параллельно их курсу шел военный корабль, на мачте которого развевался английский флаг.
— Повернем, Сандокан, — сказал Янес, добравшись до него.
— Повернуть?
— Да, дружище. Они явно намерены потопить нас.
Второй пушечный выстрел прогремел на палубе корабля, и второй снаряд просвистел между мачтами праос.
Пираты, несмотря на свирепый шторм, рванулись было к своим орудиям, но Сандокан властным жестом остановил их.
Действительно, в этом уже не было нужды. Большой корабль, который силился противостоять волнам, почти погружаясь под тяжестью своей железной конструкции, сам был вынужден повернуть на север. Вскоре он оказался так далеко, что можно было не опасаться его артиллерии.
— Жаль, что он попался мне во время такого шторма, — мрачно заметил Сандокан. — Я бы напал на него, несмотря на все его пушки.
— Так лучше, Сандокан, — сказал Янес. — Пусть лучше сам дьявол унесет и отправит его на дно моря.
— Но что он делал в открытом море в такую погоду? Неужели мы рядом с Лабуаном?
— Подозреваю, что да.
— Ты ничего не видишь впереди?
— Ничего, кроме гор воды.
— Тем не менее я чувствую, что мое сердце бьется сильнее, Янес.
— Сердца иногда обманывают.
— Но не мое. Вон! Смотри!..
— Что ты увидел там?
— Темную точку на востоке. Я различил ее при свете молнии.
— Но даже если мы вблизи Лабуана, как мы сможем пристать в такую погоду?
— Мы причалим, Янес, даже если я разобью вдребезги свое судно.
Сандокан снова пересек палубу, несмотря на волны, грозившие смыть его каждый миг, и взялся за штурвал, направив судно прямо на восток.
Но когда он приблизился к берегу, море, казалось, удвоило свою ярость, как бы желая отбросить его.
Однако Сандокан не отступал и, пристально глядя вперед, вел прямо к острову свое судно, ориентируясь при блеске молний.
Очень скоро он оказался в нескольких кабельтовых от берега.
— Осторожнее, Сандокан, — предупредил Янес, стоявший рядом.
— Не бойся, брат.
— Опасайся скал.
— Я обойду их.
— Но где ты найдешь убежище?
— Увидишь.
В двух кабельтовых по курсу неясно вырисовывался берег, о который с силой разбивалось бушующее море. Сандокан присматривался к нему несколько секунд, и вдруг решительным поворотом руля повернул судно на правый борт.
— Внимание! — закричал он пиратам, которые стояли, держась за снасти.
Он бросил судно в сторону берега так, что от страха волосы дыбом поднялись даже у старых морских волков. Казалось, гибель неминуема. Но тонким маневром в последний момент он обогнул скалистую его часть и буквально ворвался в проход между двумя мысами, ведший в маленькую, но глубокую бухту.
Но и внутри этой бухты волнение было столь сильным, что судно подвергалось большой опасности. Было бы лучше переждать в открытом море, чем причаливать к этим крутым берегам, о которые с шумом разбивались высокие волны.
— Нельзя даже пытаться, Сандокан, — крикнул Янес. — Если мы приблизимся к берегу, мы разобьем наше судно в щепки!
— Ты хороший пловец, не так ли? — спросил Сандокан.
— Ну и что?
— Волн ты не боишься?
— Не боюсь.
— Тогда мы все равно причалим.
— Что ты хочешь сделать?
Вместо ответа Сандокан закричал:
— Параноа!.. К рулю!..
Даяк бросился на корму и схватил штурвал, который Сандокан передал ему.
— Что мне надо делать? — спросил он.
— Держи пока что праос против ветра, — ответил Сандокан. — И берегись отмели.
Затем он повернулся к матросам и приказал:
— Приготовьте шлюпку и держите ее над бортом. Когда волна пойдет вдоль борта, отпустите ее.
Что задумал Тигр Малайзии? Хотел ли он высадиться в этой шлюпке, маленькой игрушке огромных волн?.. Услышав команду, его люди посмотрели друг на друга с тревогой, но повиновались беспрекословно.
Они положили в шлюпку карабины, боеприпасы, провизию и, приподняв ее над бортом, приготовились к дальнейшим командам.
— Забирайся в шлюпку, дружище, — сказал Сандокан Янесу.
— Ты что собираешься делать, Сандокан?
— Хочу причалить.
— Но мы разобьемся о берег.
— Ничего, забирайся, Янес.