— Ты слишком увлекаешься, Сандокан. Два человека, пусть даже таких, как ты и я, не могут противостоять целой роте солдат.
— Пойдем на хитрость.
— Гм!..
— Мне кажется, ты собираешься отказаться от этого предприятия. А я, дорогой Янес, не вернусь на Момпрачем без Марианны.
Янес не ответил. Он растянулся на траве, которая здесь, под деревом, была почти сухой, и блаженно закрыл глаза.
Сандокан же поднялся и пошел к берегу.
Португалец, который не спал, видел, как он беспокойно ходит между лесом и берегом, то удаляясь, то возвращаясь вновь. Похоже, он пытался сориентироваться и узнать этот берег, вблизи которого, возможно, бывал во время своего первого пребывания на острове.
Когда он вернулся, начинало светать. Дождь прекратился на несколько часов, и ветер не дул уже так сильно, словно исчерпав свою мощь.
— Я знаю, где мы находимся, — сказал Сандокан, присаживаясь рядом с Янесом.
— А!.. — ответил тот, готовясь встать.
— Речка должна быть южнее и, похоже, недалеко.
— Пойдем искать ее?..
— Да, Янес.
— Надеюсь, ты не собираешься появиться на вилле днем?
— Нет, но вечером меня никто не удержит.
И добавил, снедаемый нетерпением:
— Еще двенадцать часов!.. Какая мука!..
— В лесу время бежит быстро, Сандокан, — ответил Янес, улыбаясь.
Они забросили за плечи карабины, распихали по карманам боеприпасы и углубились в густой лес, стараясь все же не слишком отдаляться от берега.
— Нам не придется повторять все изгибы, которые описывает берег, — сказал Сандокан. — Дорога через лес не так легка, зато короче.
— Смотри не заблудись.
— Не бойся, Янес!
В лесу были только редкие проходы, но Сандокан был настоящий человек лесов, который умел пройти, где угодно, и ориентироваться даже без солнца и звезд.
Он направился к югу, держась недалеко от берега, чтобы найти ту речку, где они скрывались в предыдущей экспедиции. Добравшись туда, нетрудно было достичь виллы, которая, как знал пират, была не дальше двух километров. Однако путь с каждым шагом становился труднее. Многочисленные деревья, поваленные вчерашней бурей, непроходимыми завалами преграждали дорогу, вынуждая пиратов делать длинные обходы. Массы сорванных листьев и веток, множество сетью сплетенных лиан еще больше замедляли их темп.
Тем не менее, орудуя криссами, поднимаясь и спускаясь, прыгая и взбираясь на деревья и поваленные стволы, они шли вперед, не слишком отдаляясь от берега.
Ближе к полудню, Сандокан остановился и сказал португальцу:
— Мы близко.
— К реке или к вилле?
— К потоку, — пояснил Сандокан. — Слышишь это журчание, которое отдается под густой завесой листвы?..
— Да, — сказал Янес, прислушавшись. — Неужели это в самом деле речка, которую мы ищем?
— Я не могу ошибиться. Я проходил в этих местах.
— Пошли дальше.
Проворно они пересекли последний край большого леса и, десять минут спустя, оказались перед небольшим потоком, который с веселым журчанием впадал в бухту, изящно окаймленную огромными деревьями.
Случай привел их в то самое место, где причаливали их праос в первой экспедиции. Еще виднелись вокруг следы, оставленные их соратниками, когда, вынужденные скрываться после пушечных залпов крейсера, они чинили здесь свои повреждения.
На берегу валялись куски канатов, пробитые фальшборты, обломки мачты, обрывки веревок и снастей.
Сандокан бросил мрачный взгляд на эти останки, которые напоминали ему его первое поражение, и вздохнул, вспоминая о своих храбрецах, которые были уничтожены беспощадным огнем крейсера.
— Они покоятся вон там, вне бухты, в глубине моря, — сказал он Янесу печально. — Бедные мертвые, еще не отмщенные!..
— Это здесь ты причалил?..
— Да, здесь, Янес. Тогда я был непобедимый Тигр Малайзии, тогда еще не было ни цепей на моем сердце, ни видения перед глазами. Я бился, как одержимый, бросив своих людей на абордаж, но меня раздавили. Проклятый крейсер, который накрыл нас железом и свинцом, был там!.. Мне кажется, я еще вижу, как в ту страшную ночь напал на него во главе моих храбрецов!.. Ты не представляешь, какая это была резня!.. Все они пали, кроме Джиро-Батола и меня!..
— Ты оплакиваешь поражение, Сандокан?
— Не знаю. Без этой пули, которая поразила меня, я, наверное, не познакомился бы с Марианной.
Он замолчал и спустился к берегу, не отрывая взгляда от голубых вод бухты, потом остановился и протянул руку, показывая Янесу место, где происходил тот ночной бой.
— Праос покоятся вон там, — сказал он. — Кто знает, сколько мертвых осталось прямо на них.
Он сел на поваленный ствол дерева, обхватил голову руками и погрузился в глубокие думы.
Янес оставил его на берегу, а сам отправился бродить между скал, пытаясь отыскать что-нибудь на завтрак.
Побродив так с четверть часа, он вернулся на берег, неся в руках несколько больших устриц. Развести огонь и открыть их было для него делом нескольких минут.
— Давай перекусим, — сказал он Сандокану. — Неизвестно, когда нам достанется обед.
Завтрак был изысканный. Устрицы содержали такую мягкую и нежную мякоть, что оба уплетали их с большим аппетитом.
Покончив с этим обильным блюдом, Янес приготовился разлечься под величественным деревом, которое возвышалось на берегу, чтобы спокойно выкурить пару сигарет, но Сандокан жестом указал ему на лес.
— Вилла, возможно, далеко, — сказал он ему.
— Ты не знаешь точно, где она находится?
— Смутно, поскольку пересек эти места в бреду.
— Дьявол!
— О! Не бойся, Янес. Я смогу узнать тропинку, которая ведет в парк.
— Пошли, раз ты этого хочешь, но все-таки не делай глупостей.
— Я буду осмотрителен, Янес.
— Еще одно слово, дружище.
— Что такое?
— Надеюсь, ты подождешь ночи, чтобы войти в парк?
— Да, Янес.
— Ты мне это обещаешь?
— Даю слово.
— Тогда пошли.
Они прошли немного вдоль реки, потом решительно свернули в большой лес.
Казалось, ураган особенно бесновался в этой части острова. Многочисленные деревья, поваленные ветром, валялись на земле; некоторые вполунаклон, поддерживаемые лианами, другие рухнули совсем. Повсюду разметанные и вырванные кусты, груды листьев и веток, среди которых пищали обезьяны. Несмотря на все эти многочисленные препятствия Сандокан не сбавлял шаг.