Девушка вскинулась и, побледнев, испуганно глянула на Савкова, ища заступничества. Тот развалился на ветхом стуле, скрестив руки на груди, и пожал плечами. Горничная сначала растерялась, а потом выскочила в коридор, мерзавка, до неприличия громко хлопнув дверью.
Мы смотрели друг на друга: я, Давидыв и Савков. Кто бы еще три недели назад мог подумать, что мы будем мирно сидеть за одним столом и вести светскую беседу? Три вершины треугольника, три разные точки, соединенные причудливыми изломами судьбы.
– Ну что ж, – я подняла стакан с горьким пивом, – за наше освобождение, – и, не дождавшись остальных, сделала большой глоток. – Кстати, вы не видели моего демона?
– Эта зверюга еще с тобой? – ухмыльнулся Николай.
– Была со мной, – поправила я, – а теперь куда-то пропала. Жаль, он был милый.
Давидыв бросил на меня убийственный взгляд и даже покачал головой, вспоминая страшную лающую и лязгающую острыми клыками нежить.
– Что собираешься теперь делать? – Савков ловко разрезал мясо и отправил в рот крохотный кусочек.
От таких манер мой приятель покраснел и стал нарочито громко чавкать.
– Собираюсь вернуться в Торусь, – я помолчала, разгадывая реакцию Савкова, – чтобы отдать вторую часть Ловца Арсению. Арсений – помощник главного мага государства, – заметила я для пущего эффекта.
Савков никакого интереса не проявлял, будто его нисколько не волновало, в чьи руки попадет заклинание.
– Ты сделаешь глупость, тебя же разыскивают по всей Окии, – только и пожал он плечами.
– Эта, как ты сказал, «глупость» позволит мне спокойно проехать через королевство в Серпуховичи!
Савкова вдруг перекосило, он подавился и отчаянно закашлялся, брызнув на платье Дениса пиво.
– Куда ты собралась? – с трудом выдавил он, вытирая салфеткой мокрый подбородок и слезящиеся глаза.
– В Сегпуховичи, – Давидыв недовольно промокнул салфеткой мокрый корсаж.
– Ты что, с ней? – прохрипел Савков, тыча в меня пальцем.
Денис делано пожал плечами и бросил безразличным тоном (очевидно, наш ночной разговор на заснеженном поле сильно задел его мужское самолюбие, если, конечно, такое сохранилось под тремя женскими юбками):
– Нет, у меня дгугие планы, я гешил в Тульяндию гвануть. Завтга сюда Митгофанка пгиедет, я ему голубя пустил с запиской, а потом и гванем.
– В Тульяндию? – Ужас на багровом лице Николая граничил с настоящей паникой. – Ххосподи, вы чего, других королевств не смогли на карте найти? Чем вам, к примеру, не нравится Калужия?
– Опять-таки от Торуси ближе, – хмыкнула я. – Только чего ты так всполошился?
Савков пожал плечами.
– Слушай, скажи мне, зачем ты отравил Копытина? – рубанула я сплеча.
Давидыв насторожился. Савков поднял глаза и проникновенно, а главное, очень спокойно, словно мы обсуждаем ежедневную банальность, произнес:
– Иначе он бы отравил меня.
Я дернулась, как от пощечины, и резко отвернулась. В темном стекле отражалось мое бледное осунувшееся лицо с залегшими под глазами тенями, обрамленное торчащими в разные стороны криво обрезанными волосами. Как просто: «Иначе он бы отравил меня!» Я бросила на стол крахмальную салфетку и подошла к окну. Внизу, на темном дворе, разукрашенном жидким светом из людской, суетился народ. Конюхи уводили чьих-то лошадей в стойла, старикашка хозяин в расстегнутом тулупчике крутился между гостями – тремя путниками.
– «Иначе он бы отравил меня!» А как же я?! – обернулась я к Савкову. – Как же я?! Меня он не отравил лишь чудом!
Савков откинулся на спинку стула, скрестил руки на груди и не сводил с меня холодных глаз.
– Что ты молчишь? – взвилась я. – Я вытащила тебя из ада Мальи, а ты мне отплатил тем, что теперь я прячусь под мужским платьем и спасаю свою шею от веревки! Ты понимаешь?
– Наташа, – Николай поерзал на стуле, устраиваясь поудобнее, – неужели ТЫ не поняла одной простой вещи? Ты всего лишь крохотная пешка в большой взрослой игре и никогда не станешь ферзем.
– А кто ферзь? Ты?
Николай пожал плечами.
– Убирайся из моей комнаты. Прямо сейчас. Вон! – Я ткнула пальцем в сторону двери.
– За эту комнату заплатил я, – хмыкнул Савков.
– Хорошо! – зло прошипела я. – Мне действительно пора, задержалась я тут с вами!
Наскоро сунув Астиафанта в дорожную торбу, я подхватила седельную сумку с вещами и в гробовом молчании вышла в коридор. Уже спускаясь по лестнице, я услышала оклик Дениса:
– Наташа!
Я резко подняла голову. Давидыв стоял на верхней площадке, облокотившись на деревянные перила, и с тоской смотрел на меня.
– Возьми меня с собой!
– Нет, Денис. Здесь наши дороги расходятся.
«Черт! Это будет самый правильный поступок за всю мою жизнь – не тащить Давидыва в гарантированную петлю».
Я спустилась в людскую и поразилась переменам, произошедшим буквально за какие-то полчаса. Комната была ярко освещена, камин горел, стол был накрыт белой скатеркой, и за ним пировали три приезжих господина. Вокруг них хороводом кружили горничные, кухарка и мальчик-служка. Старик-хозяин беспрестанно кланялся и улыбался, приговаривая:
– Вот, гости дорогие, чем богаты, тем и рады. Угощайтесь с нашего стола, угощайтесь!
– Ладно, старик, – произнес голос с сильным южным акцентом, – присаживайся к нам, выпей доброго вина!
Сердце у меня нехорошо екнуло. Этот голос я знала. Я слышала его много лет назад. Этот голос означал одно – неприятности.
Когда парни Деда убили Атана, ранившего меня, я и не догадывалась, что бейджанец – названый сын Кафарова Микаила. Не сомневаюсь, это было сделано не случайно – он и Менщиков разделили власть в городе. Зип, гаденыш, наплевав на все теплые чувства ко мне, притащил в логово своего хозяина, где меня едва вновь не порешили. И, уверена, обязательно прикончили бы, причем каким-нибудь особенно изощренным способом, только я сбежала и спряталась в Торуси, боясь даже подумать о неназванной столице Заокии.
Положение мое теперь оказалось незавидным.
Низко опустив голову, я прошмыгнула к выходу, но не удержалась и оглянулась. Меня разглядывал хмурый бейджанец.
Че-орт!
Смотрел он пристально, холодно, мне оставалось лишь дать деру. На заледеневший двор я выскочила под этим тяжелым взглядом. Поскользнулась на высоких, покрытых ледяной коркой ступенях, а потом припустила до конюшни, будто бейджанцы уже гнались за мной с саблями на изготовку. С трудом подняв тяжелое седло, я, кряхтя, взвалила его на лошадь. Несчастное животное обиженно заржало и затопталось на месте.
– Тихо, девочка. – Я стала затягивать подпругу. – Тихо, моя хорошая!