— Сдаться? Кому?
— Кабилам Атласа.
— По какому праву они начали войну безо всякого предупреждения?
— Некогда было… Сдавайтесь.
Вахмистр взглянул на своих трех оставшихся спаги и, бросив саблю, сказал им:
— Последуйте моему примеру. Франция отомстит за нас. Он подошел к мавру и спросил:
— Что вы сделаете с нами?
— Задержим заложниками, обещая не тронуть ни одного волоска на ваших головах.
Вахмистр на мгновение задумался. Затем он вынул пистолет из кобуры, как бы намереваясь отдать его, но вдруг повернулся и одним прыжком очутился у дверцы дилижанса.
— Афза, смерть тебе!.. Я поклялся!..
Он уже поднял пистолет, но Хасси и Ару, внимательно наблюдавшие, бросились на него.
В то же мгновение раздалось два выстрела из ружей, и вахмистр покатился на землю без признаков жизни.
— Правосудие совершилось! — сказал Хасси.
Кабилы, боясь измены со стороны французов, намеревались расстрелять их, когда раздался голос Хасси:
— Сыны Атласа, — обратился он к ним, — великий глава сенусси, Сиди Омар, поручил вас моему начальству, и вы должны повиноваться мне. Я же приказываю вам оставить этих храбрецов франджи и только обезоружить их.
Он бросился в сопровождении Ару к дилижансу, откуда раздавался голос Афзы:
— Отец! Отец! Мы спасены!
Пленников быстро освободили и развязали.
— Отец, тебе я обязан счастьем и жизнью, — с благодарностью сказал граф.
— И я своей шкурой, папаша мавр, — добавил Энрике.
Афза крепко прижалась к мужу, как бы боясь, что его снова отнимут у нее, а Энрике, не зная, как выразить свой восторг, выделывал такие сальто-мортале, что кабилы кричали от восторга.
— Нам удалось спасти вас, дети мои, — сказал Хасси, — но только на Атласе мы будем в полной безопасности. Едем же.
В лошадях недостатка не было, так как несколько всадников остались лежать на поле битвы, и Афза, граф и Энрике тотчас очутились на чудных скакунах Атласских гор.
Колонна уже намеревалась двинуться в путь, как издали донесся трубный сигнал. На горизонте показался отряд всадников — по-видимому, целый полк, — приближавшихся галопом. Вероятно, выстрелы привлекли их внимание, и они спешили узнать, в чем дело. Хасси скомандовал:
— Отступать к ущелью!
Кабилы пустили своих лошадей во весь дух. Во главе мчались Хасси и беглецы. Спаги летели за ними, изредка пуская вдогонку выстрелы.
К счастью, ущелье было недалеко, и в нем можно было защищаться, по крайней мере, в продолжение нескольких часов. Заботило Хасси приданое Афзы: он ни за что не хотел оставлять его.
— Надо продержаться хотя бы полчаса, пока я откопаю ящики, — сказал он графу и Энрике.
— Дай мне тридцать кабилов, — ответил тосканец, — и я попытаюсь задержать всадников. Граф же и Афза пусть тем временем едут в горы к марабуту и просят прислать подкрепление из ближайших деревень.
— Смотри, не попадись! — ответил граф.
— Когда приданое Звезды Атласа будет в безопасности, и вы также, я медленно поднимусь вверх по ущелью. Кабилы из деревень будут, насколько возможно, прикрывать мое отступление.
Они собирались войти в ущелье, когда появился Рибо под охраной четырех кабилов.
У всех вырвался крик радости: все думали, что и бравого сержанта не пощадила пуля сынов Атласа. Но они едва успели обменяться с ним улыбкой и прощальным жестом. По ущелью уже начинали свистеть пули.
Хасси не потерял самообладания. Он отсчитал тридцать человек и приказал им спешившись занять скалы, чтобы сдерживать наступление неприятеля, пока Афза и ее приданое не будут в безопасности.
Нельзя было терять ни минуты. Спаги быстро приближались, очевидно намереваясь занять выход из ущелья.
Энрике едва успел расставить своих тридцать кабилов по склонам, как почувствовал, что кто-то треплет его по плечу. Обернувшись, он увидел Рибо.
— Ты здесь! — воскликнул легионер. — Почему ты не пошел за графом? Ведь ты не можешь сражаться со своими соотечественниками!
— Я не выпущу ни одного заряда.
— Беги, пока еще не поздно. Кто знает, что будет через полчаса. Ты свободен.
Рибо покачал головой.
— Нет, я посмотрю на битву.
— Тебя могут убить.
— На что мне жизнь? Блед мне опостылел…
Он сел на выступ скалы, обхватив голову руками.
«Уж не помутился ли он рассудком, что ищет смерти?» — подумал Энрике.
Он бросил быстрый взгляд на долину за скалами, занятыми его людьми.
Шагах в пятидесяти мавр, Ару и несколько кабилов поспешно отрывали ящики; вдали, уже высоко, удалялся граф, окруженный группой всадников, увозя в седле Афзу.
Спаги между тем приблизились и, спешившись, подходили рассеянным строем.
— Друзья! — скомандовал Энрике. — Стреляйте!
Кабилы не заставили повторять себе приказание, хотя им стала ясна вся невозможность устоять против тысячи двухсот человек, шедших на приступ высот.
Пули свистели с обеих сторон, и смелые горцы падали по нескольку сразу.
Энрике, видя безнадежность обороны, собирался приказать отступать, как вдруг увидел, что Рибо, не сходивший с места, свалился. Тосканец побежал к сержанту — тот был мертв: ружейная пуля поразила его в голову.
— Еще один погиб из-за Звезды Атласа, — со вздохом проговорил тосканец. Взбежав на высокую скалу, он оглянулся вокруг. У него оставалось всего человек десять, а спаги, проникнув в ущелье, уже поднимались по уступам скал. Сердце упало в груди храбреца, шутившего до сих пор со смертью.
— Конец! — прошептал он.
Он взглянул в ущелье. Облако белых бурнусов спускалось с гор наперерез спаги. Граф и Хасси, укрыв Афзу и ее приданое в надежном месте, стали во главе горцев и бросились к ущелью в надежде спасти последних его защитников.
Но было уже поздно!.. Спаги одним напором взяли высоты и добивали кабилов.
Один сержант подошел к Энрике, уже бросившему ружье, и, схватив его за грудь, кричал:
— Смерть тебе!
— Напрасно предупреждаешь меня, друг. Я проиграл партию и готов заплатить, — с грустной улыбкой ответил тосканец.
Командовавший полком, видя появлявшихся отовсюду кабилов, не решился бороться с ними в ущелье и приказал трубить отступление.
По всему Атласу шел зловещий гул, отовсюду: из долин, из деревень, из глубины ущелий — доносились ружейные выстрелы.
Все горы заволновались, но было уже поздно!