* * *
«Старк» и два бэттлшипа ударили залпом, превратив в огненный щар еще один дестроер. Замыкающий группы F мотнулся в сторону и выстрелами кормовых батарей обездвижил землян, пытавшихся развернуться позади и броситься группе вдогон. Ему несколько раз чувствительно влепили по корпусу, но судя по всему не смертельно. Пять кораблей, атакуя, продолжали движение вперед. В это трудно было поверить, но пять средних боевых кораблей собирались теперь напасть на два больших и один просто страшный.
— Осталось двадцать минут, — напомнил Вернер. — Перегрев реактора критический.
— Цифру! — потребовал Боровский.
— Этого вам лучше не знать, — меланхолично ответил Эндрю.
Еще один залп противника ушел впустую.
— Как мы обогнем эту дуру, шеф? — спросил Боровский, имея в виду «Старк».
— Мы не будем ее огибать, — процедил Рашен. — Мы зажмем ее и сломаем. Кто не знает, я объясню. Слушать меня! У мегадестроеров есть конструктивный недостаток. Десять минут заградительного огня на полной мощности — и вылетает система наведения. Все ясно? Повредить эту huevinu мы, конечно, не сможем, но заткнуть ей пасть — вполне. И потом спокойно приземлимся.
«Десять минут под таким огнем… — подумала Ива. — Может, кто-то и уцелеет. Но только не мы. У нас реактор… Ох…» Она машинально выполнила маневр уклонения.
— Потеряли дестроер, — доложил Боровский.
— Еще два бэттлшипа, — сказал Рашен. — Потом будет легче.
— Нас догоняют файтеры.
— Плевать. Не успеют. Вернер! Andrey! Гарантируешь двадцать минут?
— Восемнадцать, Oleg lgorevich. Только восемнадцать.
— Не хочу терять корабль, — пробормотал Рашен. — На чем мы тогда к чужим пойдем?
— Да кончайте трепаться, драйвер! — взорвался Боровский. — Скажите прямо: без корабля нам конец! Сбросимся на модулях — расстреляют прямо в них!!! А не расстреляют — так куда мы сядем? Прямо Директорам в лапы! И все — к стеночке… Нас с вами — точно. Да и остальным мало не покажется!
— Полегче, Жан-Поль, — миролюбиво попросил Рашен. — Ты на службе, как-никак.
— Скаут нейтралов встал на указанный ему курс, — доложил связист.
— Рад за Абрама, — процедил Боровский. — Хоть он выживет, гад хитрожопый. Только его все равно арестуют…
— Наш Абрам неистребим, — помотал головой Рашен, в который уже раз повторяя эти слова.
Два вышедших из боя круизера группы F наткнулись на плотный огонь «Старка» и принялись исполнять замысловатый танец среди радужных сполохов. Ива невольно улыбнулась. Ей вдруг показалось, что все происходящее вокруг — сон. Впервые в жизни капитан-лейтенант Иветта Кендалл по-настоящему отдала себе отчет в том, чем занимается.
Все эти годы, с момента поступления в училище, Ива только играла. Да, игры оборачивались время от времени травмами и переживаниями. Но все равно того, что сейчас показывал ей компьютер, на самом деле не существовало. Ни ярких разрывов, ни острых, как бритва, цветных лучей, ни красивой боевой раскраски судов. Все это была лишь фикция, заложенная в память машины и услужливо выдаваемая ею на экран. Только для того, чтобы человек не страдал от недостатка информации. Расцвечивание, подрисовка, маркеры и бегущие цифры были призваны облегчать и ускорять восприятие. В реальности космический бой выглядел сурово и бесцветно, сухо, мрачно, жестоко. Но специально для таких, как Ива, кто-то умный догадался придать войне яркие краски.
Понять это было обидно. А еще обиднее было бы за всю эту бутафорию умереть.
«Старк» переключил внимание на пару круизеров, но два оставшихся на ходу земных бэттлшипа вовсю колотили приближающиеся корабли мятежников. «Тушканчик» потерял один носовой излучатель и две малые бортовые пушки. Начали сдавать перегруженные системы охлаждения, и внутри корабля воздух нагрелся до пятидесяти градусов по Цельсию. Никогда еще СБК-100 «Пол Атридес» не переживал такие длительные непрерывные боевые нагрузки, да еще и с неисправным реактором.
— Потеряли дестроер.
— Вижу.
— Наш ведомый просит разрешения выйти из боя. Облом системы, шеф. У него и раньше барахлила электроника. Так, уже ничего не просит.
— Вижу, Жан-Поль, вижу…
Один из круизеров, выписывающих кренделя вокруг изрыгающего пламя «Старка», начал терять ход.
— У этого тоже реактор греется.
— Удивительно, что мы вообще не развалились от первого же взрыва. Ты не пробовал мощность подсчитать?
— Они взорвали все бомбы, какие смогли найти.
— Ненавижу марсиан! — рявкнул адмирал. — Такая была позиция…
— Они же хотели нам помочь, шеф.
— Кто тебе это сказал?
— Мне так кажется.
— Ну-ну.
Сильно побитый круизер и два полуживых дестроера выплетали петли вокруг двух больших земных планетолетов. Сначала начал исходить паром из многочисленных щелей один землянин. Потом запылал и сбросил аварийные модули небольшой мятежник. И вдруг еще у одного землянина хлестнул огонь из кормы.
— Я попал! — надрывался Фокс. — Вы видели, шеф?! Я попал ему…
Корма бэттлшипа начала раскаляться.
— Назад! — крикнул Рашен. — Назад, куда ты, мать твою, наза-ад!!!
Последний дестроер группы F не успел отойти от взрывающегося противника. Мутно-красное облако заволокло их обоих.
— Все, — сказал Рашен бесцветным голосом. — Еще десять минут, и все. Ну максимум пятнадцать. Кенди! Пойдем на помощь нашим.
— У вас нет пятнадцати минут. И десяти не будет, — вмешался по интеркому Вернер. — Либо катапультируем реактор через пять, либо я ни за что не отвечаю.
— А если дать ему передохнуть? — спросил Боровский.
— Без толку. Мне больно это вам говорить, Жан-Поль, но он уже взрывается. Я его, можно сказать, руками держу.
— Ты как вообще? — вдруг, словно вспомнив нечто важное, поинтересовался старпом. Видимо, ему, как и остальным членам экипажа, до этого момента казалось естественным, что там, где хозяйничает Вернер, должен быть полный ажур. — Сколько рентген схлопотал?
— Ерунда, я в тяжелом скафандре, — ответил Эндрю. У меня тут давно уже вакуум. Дырки повсюду.
— Какой перегрев, Andrey? — осторожно спросил Боровский, впервые называя Вернера его русским именем.
— Двести тридцать.
— То есть мы должны были взорваться еще тридцать процентов тому?..
— Я рискнул поэкспериментировать с жидким азотом, и вроде повезло. Думаю, реактор потянет двести пятьдесят. Но тут есть свои минусы. Не могу точно сказать, когда машина пойдет вразнос. Рубашка просто треснет.