Ива с трудом рассмеялась сквозь пронизывающую все тело волну блаженства.
— Любимая… — прошептал Эндрю, крепче прижимая ее к себе.
— Ты мой самый-самый, — ответила Ива, но все-таки сползла с мужчины, протянула руку и ткнула кнопку на подлокотнике кресла.
— Ну-ка, мои хорошие, давайте одевайтесь! — провозгласила дверь голосом Линды. — Дело есть.
* * *
— Опять война, — сказал Эндрю уныло. — Неужели еще не надоело, а?
— Это ты о чем? — спросила Линда, оборачиваясь на ходу.
— Понятно о чем. Сначала полицейских распугаем, потом на Землю… Доказывать, что мы хорошие и ничего дурного не замышляли. Нам навстречу те же самые бэттлшипы пошлют, да еще и «Старк», да мелюзги всякой немерено… Ну, потеряем мы полгруппы. Ну, ухлопаем пару эскадрилий таких же идиотов, ну, обстрелом пригрозим…
— Кончай это русское нытье! — скомандовала Линда. — Не мы ухлопаем, так нас ухлопают.
— По своим же стрелять… — буркнул Эндрю и тяжело вздохнул.
— Перестань, Энди, — попросила Ива. — Думаешь, ты один такой совестливый?
— Я не совестливый, — возразил Эндрю. — До меня просто только сейчас дошло: мы ведем себя как военные. Пытаемся решать проблему силой. А это зря. Нас уже на трех планетах объявили врагами. Интересно, сильно группу F полюбят, если она будет дальше стрелять и запугивать? Я понимаю, у нас беда, но разве нельзя как-то мирным путем?
— Нельзя, — сказала Линда сквозь зубы.
— Что, мало наших замочили? — спросил Эндрю язвительно.
— Дурак ты, лейтенант… Если группа F сейчас проявит слабость, начнет колебаться, это будет лучшим доказательством того, что Рашен сумасшедший, а мы пляшем под его дудку. Психанул адмирал, а теперь сам не знает, куда дальше идти… В том и дело, что нам придется гнуть одну линию. Действительно вести себя как военные.
— Не знаю, — помотал головой Эндрю. — Конечно, я не специалист. Но мне кажется, нам сейчас нужно сделать красивый жест. Только не пугать. А наоборот, даже подставиться. Ну правда, хватит боевых действий. Тот, кто прав, убеждать должен, а не головы рубить.
— Типично русский закидон, — хмыкнула Линда. — Всепрощение и невмешательство. Расскажи об этом своему папочке Рашену. Он тебя по головке погладит и на радостях закатит такую депрессуху, что мне придется его лечить. Тьфу! Давно я говорила, что командовать флотами должны американцы…
Ива остановилась у двери адмиральской каюты, повернулась к Эндрю и положила руку ему на плечо. Вернер стоял, как в воду опущенный, глядя себе под ноги.
— Что с тобой? — спросила Ива очень тихо.
— Прости, — сказал Эндрю, стараясь не глядеть ей в глаза. — Я просто вдруг почувствовал… Не знаю. Иди одна. От меня там не будет сейчас никакой пользы.
— Благородный, паразит, — высказалась Линда и отвернулась.
— Зря ты так, — сказала Ива. — Но даже за это я тебя люблю.
— И я тебя люблю. Прости меня, пожалуйста.
Ива быстро поцеловала его в щеку и тронула контакт на стене. Дверь отворилась, и Ива шагнула через порог. Эндрю сунул руки в карманы и пошел вдаль по коридору.
— Молодец! — крикнула Линда ему в спину. Плечи Вернера в ответ поднялись и опустились. Линда прислонилась к стене и начала яростно обгрызать ногти.
— Здравствуйте, драйвер, — сказала Ива нерешительно. — А я вот к вам. Можно?
— Да ты уж вошла, — заявил Рашен сварливо. Он сидел в рабочем кресле, подперев голову кулаком. — От кого делегация?
— Простите?..
— Кто прислал тебя, говорю… Боровский? Или Линда?
— Да я…
— Линда, — догадался адмирал. — Ну и зря. Я уже в порядке. Относительно. У твоих раздолбаев самогонки не осталось?
— Понятия не имею, — удивилась Ива.
— Перед отходом была целая канистра, — объяснил Рашен. — Хотя что им, пятерым, на целые сутки десять литров? Так — горло промочить…
— Вы откуда знаете? — пробормотала Ива ошарашенно.
— Ну, я на этой развалюхе вроде как главный, — заметил адмирал. — Или уже нет?
— Слушайте, драйвер, я…
— Спасибо, что пришла, — неожиданно сменил тему Рашен. Он повернулся к Иве, и та поразилась, как глубоко запали у него глаза и какие страшные под ними синяки. Адмирал выглядел совершенно больным. И глубоко несчастным. — Могла ведь не согласиться, — продолжал Рашен. — А ты вот здесь. Пожалела меня, старого дурака. И-ди-о-та.
— Да кончайте вы! — против своей воли разозлилась Ива.
— Кончаю я по ночам и об стенку! — сказал адмирал так злобно, что Ива покраснела и опустила глаза. — А еще на меня ходят смотреть, как на мумию вождя. Стоят над телом и произносят речи. А я лежу себе и в гробу ворочаюсь…
— Мне уйти? — спросила Ива тихонько.
— Ни в коем случае, — отрезал Рашен. — Ты на этой старой калоше единственный нормальный человек. Кому я еще могу поплакаться?
— Вы так ничего и не решили… — поняла Ива.
— Фу! — возмутился адмирал. — Ты что, со мной первый день ходишь? У меня все варианты давно просчитаны.
— И? — спросила Ива с надеждой.
— И ничего хорошего. В любом случае две трети группы накрывается. А сколько мы полицейских угробим, это просто караул. И не забывай про наши собственные бэттлшипы на которых уже сменили экипажи. Да еще этот долбаный «Старк»… Какое счастье, что остальной флот пошел на металлолом! — воскликнул адмирал. — Если бы мне месяц назад сказали, что я буду этому радоваться… А так у нас есть шансы. Но при одной мысли, что мы с тобой, допустим, уцелеем, а остальные — нет… Дестроеры все можно списать в расход! Это что, война?! Да это же бойня!
Ива зажала руки между колен и беспомощно смотрела на адмирала.
— А сколько наших уже застрелилось? — спросил Рашен.
— Послушайте… — взмолилась Ива. — Ну давайте повернем! Уйдем на Марс. Сдадимся. А?
— Ты понимаешь… — сказал Рашен с безумной горечью. — Сдаваться мы можем кому угодно, это не проблема. Мне все равно, меня-то в любом случае расстреляют…
— Как?! — воскликнула Ива.
— Да вот так. Ты приказ Адмиралтейства видела? Нет? Вот то-то. Приказ отдали лично мне и Заднице. А после рекодировки он испарился. Я ничего не могу доказать. Выходит, я просто обычный сумасшедший офицер, каких полно, и не более того. Как капитан Риз с «Горбовски». Он собственных десантников пожег — и никто не удивился. Ну и что с того, что я на марсиан напал?
— Но ведь Эссекс подтвердит…
— Да он не может выступать свидетелем в суде! — рявкнул адмирал. — Он почти год не спускался вниз! По Филу психушка не то что плачет, а слезами заливается. Это я его от последней медкомиссии отмазал. На мой взгляд, он нормальнее нас всех. А как медики относятся к тем, кто боится вниз сойти?! Группу F подставили тупейшим образом, и все отлично получилось! Мы же астронавты, от нас всего можно ожидать… Погоди, о чем я?