– Вы где? – позвала Дарья, за что получила тычок в бок.
Стоны заглушились яростным мычанием, кто-то шевелился на полу. Когда глаза привыкли к темени, я смогла различить конские ясли, копну сена, сваленного в углу, и две черные фигуры рядом.
– Соскучились? – с ухмылкой поинтересовалась я у приятелей.
Пока Дарья спешно и неуклюже развязывала путы Давидыва, я попыталась открыть наручники Савкову. Из груди того вырывались болезненные хрипы, а руки казались холоднее льда, будто бы из сильного тела медленно, по капле вытекали жизненные соки. Дотрагиваться до диметрила было неприятно, он обжигал пальцы и заставлял ежиться от отвращения. Но, справившись с первым желанием отпрянуть подальше от дьявольского камня, я сунула в замок наручников шпильку и постаралась нащупать скрытую пружину внутри механизма. Такие замки открывать мне еще не приходилось, вот дверные – сколько угодно, но наручники ни разу. Не веря в счастливый исход, я повернула усики шпильки, и неожиданно механизм поддался, звучно щелкнув. Двумя пальцами, словно гадюку, я отбросила диметрил подальше. Николай тут же пришел в себя и яростно закашлялся, трубно и раскатисто, как будто хотел перебудить целую деревню сумасшедших фанатиков.
– Чего, Москвина, спасать пгишла, не сбежала? – раздался над ухом недовольный рокот Давидыва, которому Дарья наконец догадалась вытащить кляп изо рта. – Да остогожнее ты, глупая баба! Только затягиваешь сильнее!
– Куда я на поводке сбегу? – проворчала я.
– Чего так долго? – обвиняюще заявил Денис.
– Ты как? – спросила я у Николая скорее для очистки совести, нежели из сострадания.
Тот молчал, только тер лицо, пытаясь прийти в себя после диметрилового бреда.
– Надо гвать отсюда когти! – распорядился Денис, когда и с его путами было покончено.
– Надо, – кивнула я, – но сейчас вокруг деревеньки бродят волки.
– Ты боишься волков? – хмыкнул Савков.
– Таких и ты забоишься. Они сожрали нашу лошадь в минуту.
– Нашу единственную лошадь сожгали? – охнул Денис, отряхивая порты, и даже вылупился на меня возмущенным взглядом. – Как вы могли это допустить?
– А что ты прикажешь нам делать? – проворчала я. – Грудью на них кидаться?
– Ну вот у Дагьи гуудь вполне… – протянул тот в ответ, заработав возмущенное оханье кухарки.
– Я знаю, как отпугнуть зверей! – прервал нас неожиданно звонкий, почти детский, девичий голосок, и нас всех бросило в жар от испуга.
В проходе, похожая на тень, стояла Алевтина, кутаясь в шаль. Лунный свет окрашивал тонкие девичьи контуры потусторонним светом.
Мы примолкли в ожидании следующего хода гостьи. Доверия к девице не возникало ни на медный грош.
– Я вытащу вас отсюда, если вы возьмете меня с собой.
– Почему мы должны тебе верить? – тихо спросил Николай.
– Потому что за один разговор с вами меня посадят в клетку без еды и воды. Я больше не могу здесь.
– Хорошо, – согласился Савков, решив за нас всех и снова принимая на себя роль главного вдохновителя.
Алевтина быстро и воровато оглянулась, потом юркнула в сарай, прикрыв за собой дверь.
– Этих волков специально выращивают здесь, чтобы они охраняли лес от нежданных гостей. И чтобы, – она запнулась, – чтобы никто не смог уйти из обители. Я видела, как братья выходили за ворота и брали с собой веники.
– Веники? – ухмыльнулась я. – Они, часом, не оглаживают волков по холке, как нашкодивших котов?
– Москвина! – осек меня Николай и ласковым уговаривающим тоном обратился к девушке: – Это какие-то травы?
– Да. Нет. Я не знаю… – Аля смутилась и замялась. – Я не знаю точно, но они всегда берут с собой эти ве… – Она испуганно глянула на меня, смешавшись еще больше и нервно теребя шаль. – Веники. И держат их под замком.
– А ты уверена, что они от волков? Может быть, ваши благородные мужи в соседнюю деревеньку в общественные бани ходят? – издеваясь, хохотнула я.
– Наталья! – Возмущенный голос Дарьи зазвенел в темноте. – Она же ребенок!
– Да? А выглядит вполне взрослой.
– Ты знаешь, где они прячут травы? – Николай быстро подошел к Алевтине и почти нежно взял ее под локоток, отчего у меня внутри родилось какое-то неприятное чувство, а к щекам прилила кровь.
– Да, я знаю, – неуверенно кивнула Аля. – Я видела, куда они их схоронили. В молельный дом.
– Ты ведь нас туда отведешь?
– Я… Да! – Она схватилась за дверную ручку и тут же с вызовом заявила: – Я не ребенок, мне скоро будет двадцать! – А потом выскользнула вон, а следом за ней Николай.
– Ты тоже заметила? – насмехаясь, промурлыкал мне в ухо Давидыв. – Девица ничего себе так.
– Какой ты внимательный, ваше величество! – раздраженно рявкнула я, выталкивая Дениса в темный двор.
Цепочкой мы крались между спящими постройками-великанами, замирая от каждого постороннего шороха. Аля шла быстро, в движениях ее проявлялась отроческая резкость, да и сама она, казалось, была вылеплена из углов – острые локти, нос, подбородок. Длиннющая острая коса-змея спускалась до пояса.
Подведя нас к черному входу деревянной церквушки, она оглянулась и горячо зашептала:
– Там замок магический. Сама я вряд ли открою.
– Не страшно. Пойдем вместе, – хмуро кивнул Савков, следуя за ней.
Они скрылись в темноте.
Где-то в лесу вновь зазвучал протяжный заунывный вой, от которого щемило сердце и брала оторопь.
– Ужас какой-то, – буркнула Дарья.
Я ежилась от холода, поджимая ногу без лаптя. Пальцы в драном чулке совсем заледенели, и болела пораненная о камушек пятка. Ветер тревожил ночной лес и гонял по небу серые в лунном свете облака. Мы прятались в тени избы и с нетерпением поглядывали туда, где исчезли девушка и колдун. Откуда ни возьмись из трапезной на крылечко вышел высокий мужчина, постоял немного, размял руки. Блеснуло зеленоватое пламя, пахнуло жасмином, и загорелся крохотный глазок папироски. До нас дошел легкий запах дорогого табака. Денис жадно втянул в себя воздух и сглотнул слюну, нервно пряча руки в карманы портов.
– Эй, кто там? – ни с того ни сего окрикнул белорубашечник.
Мы, не сговариваясь, вжались в деревянную стену, будто бы стараясь слиться с ней.
– Я говорю, вылазь, кто там! – уже громче потребовал сектант, спускаясь.
– Что случилось, брат? – Из двери выглянул второй бородач.
Сердце у меня билось как бешеное. Кровь стучала в висках, от напряжения в горле пересохло и взмокла спина. Закрыв глаза, я все сильнее и сильнее прислонялась к грубым доскам.
– Кто… – И тишину рассек громогласный, оглушающий драконий вой, после которого волчья песня показалась всего лишь слабыми охами.