– Маша Комарова у Владилены, – через силу произнес тот в ответ. Старик вскинул седые брови, одна половина лица едва усмехнулась, другая, словно стекшая, осталась застывшей. – Кристаллы силы теперь тоже у Владилены, – добавил он. Глава Зачистки пошатнулся.
Алина тут же подскочила к нему, помогая удержаться на ногах. Мужчина от помощи не отказался, только схватился за горло и тихо прошептал:
– Мне нужно сесть.
Когда все участники действия заняли оборонные позиции, и глава Зачистки оказался в центре под перекрестными взглядами, то воцарилось натужное молчание. Владимир Польских шумно глотнул из стакана кипяченой воды, а потом трясущейся рукой вытер обожженные губы и мокрый подбородок.
– Ты очень разочаровал меня, Александр, когда поступил по-своему и сбежал с девчонкой. Очень разочаровал. Зачем ты пришел? – Наконец прервал он молчание.
– За помощью, – Алекс сипло кашлянул. – Как видишь, я без сил. Владилена все-таки смогла меня уморить, и если бы не Мария Комарова, не знаю, на каком бы свете я сейчас находился. Так что за мной должок.
– Твоя девчонка сегодня забралась в Зачистку. – Владимир пронзил Алекса холодным взглядом.
– Она спрятала камни в Зачистке. – У Владимира вытянулось лицо, и Александр пояснил: – Ты ее загнал. Конечно, она выживала, как могла. Все, в чем она виновата, что оказалась не в том месте, не в то время и не с теми людьми.
– Она пыталась меня убить!
– Сомневаюсь. Мария Комарова совсем не дура, скорее всего, она закрылась от удара. Так ведь? Такое бывает, когда щит отражает силовые шары… – Алекс не знал ничего наверняка, только догадывался и теперь говорил, понимая, что, возможно, эти дерзкие слова – последние в его жизни. Значит, так тому и быть…
Старик не проронил ни слова, позволяя Александру продолжить, а тот, собственно, не знал, о чем рассказывать.
– Владимир, Маша ничего не помнит, но с ее слов…
– Она же ничего не помнит! – перебил его старик. Его передернуло от боли в пояснице. Чертова болячка, опять наружу вылезла!
На лице Александра ходили желваки. Он хотел подобрать правильные слова, но все они казались слишком бледным и неубедительными.
– Из обрывков ее воспоминаний… – снова начал он осторожно, глядя на насупленного старика. Замолчал, а потом его прорвало: – Ее подставил приятель, Данила Покровский. Подложил в ее сумочку кристаллы. Я думаю, ты понимаешь о каких, – он непроизвольно сделал ударение, заставив Владимира недовольно сморщиться, – кристаллах идет речь. Потом ты к ней пришел. Не знаю, что между вами произошло, но она сбежала. Тут в игру вступила Владилена. Эта свихнувшаяся баба окончательно ополоумела. Она гонялась за Машей по всему городу, и теперь она ее поймала. Нельзя тянуть дальше, Маши не станет.
– Ты ее защищаешь? – Удивленно вскинул брови Владимир, поняв все из сбивчивой речи мужчины.
Алекс хмуро кивнул. Старик задумался на мгновение, и оглядел компашку понимающим взглядом. Ни в какое другое время он не услышал бы от самовлюбленного мальчишки, вызывающего своим цинизмом искреннюю симпатию, таких жарких слов, кричавших о чувствах. Ни один инферн еще ни разу не пересекал пределы его сада, чтобы маленькая девочка на втором этаже не почувствовала зов крови. Новогодняя звезда подарила ему поистине сказочную ночь, заставившую мир измениться всего на несколько коротких часов. Он не любил Машу Комарову и всегда проверял чужие слова. Но, несмотря ни на что, сейчас появился шанс убрать с дороги завравшуюся девку Владилену, да простят Владимира это вероломство души ее умерших родителей. Краля! Обманом и шантажом никто не проникал в Верхушку, никогда!
– Я умею быть щедрым и умею прощать, – пробормотал он себе под нос. – Я дам тебе людей в помощь. Все, что от тебя требуется – передать мне камни.
Алекс встал, понимая, что аудиенция окончена. Слава богу, все остались живы. С инфернами они вышли обратно на высокие ступени барского дома.
Лишь бы Маша продержалась еще чуть-чуть. Они уже едут!
Когда нежданные гости, наконец, ушли, тяжело держась за перила, Владимир поднялся на второй этаж, мучаясь от радикулита и одышки. Наплевать на кучку стариков, ждавших его в кабинете, и на гостей, отчаянно напивавшихся в гостиной. Он хотел увидеть своего крохотного ангела, подарившего ему горькую радость за все годы его беспросветного почти полуторавекового существования.
На стенах спальни его маленькой девочки призрачно-зеленоватым светом фосфоресцировали пластмассовые звездочки. Малышка лежала в кроватке, укрытая крахмальными простынями. Сегодня ей стало лучше. Сегодня с ее маленького хорошенького личика снова стерлись страшные признаки энергетического вампиризма. Щечки порозовели, губки потеряли кроваво-красный оттенок, а глаза блеснули синевой. Но уже вечером болезнь обратно отвоевала свои позиции и даже больше…
Скоро он сможет спасти ее от недуга. Совсем скоро…
Девчушка открыла огромные желтоватые глазенки с большими вертикальными зрачками.
– Деда? – прошептала она тоненьким голосом. – Ты так вкусно пахнешь… – Ее ноздри расширились, и малышка глубоко вздохнула.
Владимир схватился за грудь, которую сдавило, словно стальным обручем. В голове заверещал тревожный колокольчик. Он хотел отойти, сделать всего один шаг, чтобы ниточка энергии, вытекающая из его тела прервалась… но не мог. Хватаясь за кружевные простыни, он упал на пол, стаскивая с девочки одеяло. Та не чувствовала ничего, не видела и не понимала, она жадно вдыхала сладкий аромат, идущий от деда, и никак не могла насытиться им. Жажда, застрявшая в ее горле уже многие дни назад, наконец-то взяла верх.
Владимир лежал на пушистом ковре. Жизнь медленно покидала его старое дряхлое тело…
С каждой минутой сеть давила все сильнее и сильнее. Зеленоватая паутинка вбирала в себя энергию, пытавшуюся вернуться в кровеносные жилы, и сжималась, как удав. На руках и лице, кажется, уже отпечатались полоски, и каждый вздох давался с большим трудом.
Эдик выкинул такое коленце, что каратели совершенно забыли обо мне. В открытый проход я видела деревянную лестницу с высокими ступенями, но не могла заставить себя пошевелиться. Как раз в этот момент появились люди в камуфляже, волокущие Эдика, заключенного в энергетическую сетку. Парень кричал и пытался вырваться, но чем больше он извивался, тем сильнее давили силки. С грохотом его бросили на пол рядом со мной, и бедолага взвыл. Трое карателей довольно хохотнули и вышли. Эдик заворочался, рыча.
– Заткнись и перестань елозить! – буркнула я, стараясь сохранить силы.
– Сам знаю, что нельзя, – недовольно отозвался тот. Он действительно замер, тяжело дыша.
Я скосила глаза и сумела-таки разглядеть черные квадраты на его руке.
– Ну как, нравятся тебе особенные знаки? – Ох, зря я издевалась над приятелем по несчастью.
Он только буркнул обиженно:
– Чего не предупредила, что энергия не слушается?