Тот с радостной улыбкой посмотрел на меня, лицо его оказалось перепачкано мукой:
– О, Асенька! Я вот решил нам завтрак приготовить.
– Да? – я с опаской посмотрела в тазик, в котором высились какие-то чёрные кругляшки совершенно не съедобные на вид. – Это что?
– Блинчики! А ещё я приготовил картофельный салат! – Ваня гордо улыбнулся. – Иди умывайся, уже все встали.
Сергий и Пантелей с самым хмурым видом сидели за столом на веранде, с тоской посматривая на тенистый сад и, очевидно, просчитывая варианты бегства.
– Доброе утро, – поприветствовала я их.
Приятели кивнули. В торжественном молчании мы ожидали, когда Ванятка начнёт нас травить.
– Аська, – подал голос гном, – если вдруг что, – он запнулся, – у меня в правом сапоге в голенище зашиты пять золотых, ты тогда на них меня похорони.
Я сглотнула и кивнула. В этот момент появился Ваня, он аккуратно поставил на стол огромное блюдо с горелыми лепёшками и чашу с салатом. Я почувствовала лёгкую тошноту.
– Приятного аппетита всем! – радушно пожелал он, усаживаясь рядом со мной. – Ну, что же вы? Угощайтесь!
Мы с Сергием тревожно переглянулись.
– Тебе положить, Асенька? – спросил тот.
– Нет, нет, большое спасибо, – выдавила я, – мне что-то не хочется кушать.
– Да, ладно, не стесняйся! – заявил Ваня и кинул мне в тарелку пару блинов.
Почти каменные кругляшки, состоящие из муки, воды и соли, жалобно тренькнули о края глиняной тарелки.
– Ну, пробуй же! – выжидательно улыбнулся Ваня.
Я жалобно посмотрела на друзей, в напрасной надежде на спасение.
– Давай, Аська, давай, – подбодрил меня гном с паскудной улыбкой, – Твой меч я себе заберу, не беспокойся, такое оружие не пропадёт!
Я закрыла глаза и попыталась откусить горелый край блинчика, тесто оказалось зажаренным намертво, а во рту поселился устойчивый привкус горечи.
– Очень вкусно, – вымученно улыбнулась я. – Мальчики, а что же вы не едите?
– А мы вот салатику! – нашёлся Пантелей, хватая ложку и пытаясь положить себе немного липкой массы.
Салат, больше похожий на клейстер, отлипать от ложки не собирался. Пан сначала постучал ею по краю тарелки, бесполезно. Потом с силой махнул. Масса отскочила, описала ровную дугу в воздухе и осталась висеть на кухонном окне. За столом воцарилось оглушительное молчание.
– Ничего, – сверкнула я зубами, – на салатик на кухне новые обои поклеим.
У Вани вытянулось лицо.
– Я ещё приготовил пудинг, – процедил он сквозь зубы, – сейчас принесу.
Он встал и прошёл на кухню.
– Пан! – набросилась я на гнома. – Ну, как ты мог? Ваня теперь обиделся!
Тот развёл руками.
– Ну, ты же видела, что я честно хотел отравиться этой бурдой, но она же хуже липучки! Ты вот тоже что-то не очень свои блины ешь!
– Но ведь ем!
В этот момент вернулся Ваня. Мы втроём сразу же состроили жизнерадостный вид и цветущий вид.
– Судя по тому, что все замолчали, вы обсуждали меня, – фыркнул он.
Адепт небрежно поставил на стол кастрюльку с пудингом. Я опасливо посмотрела внутрь. Бежевая желеобразная масса одуряюще вкусно пахла съедобным. Я положила себе немного и начала быстро есть. Пудинг пах ванилью и таял во рту.
Парни насторожённо смотрели на меня.
– Ну, как?
– Потрясающе!
Приятели радостно заулыбались и шустренько начали накладывать кушанье. Ваня, переполненный гордостью за собственный кулинарный изыск, одобрительно кивал.
– Ванятка, слушай, вкуснее всего здесь изюм! Мне нравится, как он хрустит! – чавкая, поведал гном.
– Изюм? – адепт непонимающе уставился на него. – Здесь нет изюма!
Я застыла, не донеся ложку до рта, и обвела окружающих испуганным взглядом. Адепт поднялся и начал перемешивать пудинг большим половником.
– Я не добавлял изюм, – уже отчаянно бормотал он.
В это время Сергий поднял ложку, на ней болтался длинный дождевой червяк, сокращающий своё длинное тонкое тело в надежде избежать погибели. Я почувствовала настойчивую тошноту.
– Что это?
– Батюшки, – всплеснул руками Ваня, – я опарышей набрал в баночку и червячков для рыбалки в огороде накапал, а они в пудинг переползли.
Я вскочила и опрометью бросилась в уборную. Пропади пропадом эти ваши кулинарные опыты!
Завтрак превратился для меня в кошмар наяву. Синюшная, я отлёживалась до середины дня и в тайне мечтала умереть, чтобы закончить свои мучения. Перед мысленным взором неуклонно вставал свисающий с двух сторон ложки длинный червяк. Со стоном я переворачивалась с боку на бок, стараясь сглотнуть подступающую к горлу тошноту. В момент очередного приступа в комнату заглянул Ванятка, его виноватый вид и опущенный в пол взгляд вызвали во мне лишь глухое раздражение.
– Чего тебе надо? – рявкнула я.
– Ась, может, пойдём со мной на рыбалку? Глядишь, на свежем воздухе полегчает, – предложил он.
Надо сказать, что к рыбалке Петушков подготовился основательно. Самым непостижимым образом нашёл две длинные гибкие удочки, достал из сарая старое ведро для будущего улова и крохотный колченогий стульчик для долгого ожидания клёва. Я с омерзением посмотрела на банку с червями на столе и с трудом выдавила из себя:
– Признайся, Ваня, ты этих червей выловил из пудинга?
– Аська, – обиделся приятель, – ну, хватит уже.
С относительным комфортом мы расположились на берегу, среди кустов, надеясь, что нас никто не найдёт. Долго делили удочки, а потом стали ждать, наблюдая за дрейфом разноцветных поплавков. Вокруг жужжали мухи и пчелы, от реки шёл подозрительный аромат плесени, а со дна рядом с берегом поднимались водоросли.
– Вань, – позвала я шёпотом, боясь нарушить торжественность обстановки, – может, в другое место пойдём? Здесь, похоже, вода зацвела, вон, весь затон в ряске.
– Тихо ты! – цыкнул он. – Всю рыбу распугаешь!
– Можно подумать они тебя слышат! – фыркнула я, подпёрла удочку заранее воткнутой в землю крестовиной, и улеглась на песок, силясь рассмотреть среди густых кустов затерявшуюся в них голосящую птаху. – Ты, вообще, зачем меня позвал с собой? Коллективно помолчать?
– Аська, рыбалка – это целая философия, состояние души. Понимаешь?
– Нет, не понимаю, – зевнула я. – Я сейчас засну. И, вообще, с каких пор ты увлёкся этим состояние души?
Ваня, отчего-то смутился, надолго замолчал, я же с интересом разглядывала его худое вытянутое лицо и красные торчащие уши.