Ужин давно закончился. Чарлз и Мэтью сразу же ушли спать, поскольку им предстояло завтра утром ехать к герцогу. Милтон увел Эйбела в кабинет, предложил выпить бренди. Ему был необходим предлог, чтобы задержать судью.
Он приказал Олафу как можно скорее обыскать три ближайшие к Уиллоу-Вудс гостиницы. Если он не найдет Ричарда, пусть медленно продвигается в сторону Лондона. Манчестер, находящийся в противоположном направлении, слишком далеко, так что нет нужды искать там. Если Ричард приехал на север, чтобы повидаться с братом, возможно, он собирается вместе с Чарлзом ехать завтра в Ротерхем и поэтому ночует где-то поблизости. Но если нет, значит, нужно проверить лондонскую дорогу. Граф дал Олафу и его поисковой партии лучших лошадей в конюшне, включая собственного жеребца. Он хотел, чтобы поиски прошли быстро и успешно, поэтому отряд не мог разделиться. Из всех слуг только Олаф мог узнать Ричарда, если увидит.
Дверь вдруг с шумом распахнулась, и Олаф вместе со здоровенным сыном старого садовника втащили в комнату пленника. Растерянный Эйбел вскочил, испугавшись неожиданного вторжения. Милтон последовал его примеру. Неужели?! Наконец-то!
Он обогнул письменный стол, чтобы увериться, так ли это. Судя по тому, как свисала на грудь голова мужчины, тот был без сознания. Длинные волосы закрывали лицо. Милтон отвел темные пряди, и дыхание у него перехватило. Ричард!
Он едва сдерживал переполнявшее его торжество. Торжество и ярость. Что за идиот этот Олаф! А вдруг в кабинете оказался бы Чарлз! И тогда Милтон не смог бы разделаться с блудным сыном, Как он того заслуживает! Наконец-то мятежник снова в его власти!
Может, послать за Джулией Миллер и вынудить молодых людей немедленно заключить брак? Пожалуй, не стоит. Слишком велик риск. Священник, живущий в поместье Милтона, пожалуй, согласится, но если Ричард откажется жениться, девушка может обвинить их в нечестной игре. А с ее адвокатами, лучшими в своем деле, которые свели на нет все его усилия стать опекуном девушки, он не смеет надеяться на удачу.
Громилы уронили Ричарда на пол у ног собеседников. Оказалось, что его руки связаны за спиной. Ничего не скажешь, он вырос. Перед ними лежал взрослый мужчина. Не мальчик. Нужно было и ноги ему связать!
Милтон не без оснований опасался, что сын снова сбежит.
— Что все это значит? — возмутился Эйбел.
— Похоже, мой заблудший сын осмелился подойти слишком близко к дому и попался в наши сети, — пояснил Милтон, с отвращением оглядывая возмутительно длинные волосы сына.
— Ричард?! — ахнул Эйбел.
— Именно. И взгляните на это, — прошипел Милтон, наклоняясь, чтобы сорвать перстень-печатку с пальца Ричарда и вернуть на законное место: на свой собственный. — Поразительно, что он по-прежнему носит украденное у меня кольцо! Конечно, я бы мог легко его заменить, но это кольцо передается из поколения в поколение от первого графа Мэнфорда ко всем последующим, и он это знает. Очевидно, у Ричарда не хватило духу его продать, но это еще один способ подорвать мой авторитет и оскорбить меня, потому что он знает, как высоко я ценил это кольцо.
— Только за это я мог бы запереть его в камере. Вы только что дали мне доказательство его вины.
К радости Милтона, Кантел реагировал так, как он и надеялся. Впрочем, Милтон был уверен, что никакая тюрьма ни в чем не убедит Ричарда. Прежде чем обсуждать важные вопросы, он отпустил сына садовника.
Олаф хотел тоже уйти, но Милтон рявкнул:
— Останься! Позаботишься о том, чтобы мальчишка не сбежал, как только очнется. А вы, Эйбел, помните, что он едва не разорил меня своими карточными долгами! Я уже упоминал об этом? Двенадцать тысяч чертовых фунтов! И куча свидетелей, чтобы это доказать!
Эйбел смущенно кивнул:
— Да… верно… как-то вы много выпили и разоткровенничались.
— Если бы герцог Челтер не выручил меня, я бы сам попал в долговую тюрьму! Я до сих пор не могу выплатить ему всю сумму. — И, словно эта мысль только сейчас пришла ему в голову, добавил: — Ведь ваш брат, кажется, служит стражником на одном из тех кораблей, которые везут в Австралию осужденных каторжников?
— Собственно говоря, он капитан, — нахмурился Эйбел, — но это уж слишком жестоко, не находите?
— Этого не случится, если Ричард вернулся домой, чтобы выполнить свой долг. Пойди он к алтарю, и все будет прощено и забыто. Если же нет… я не предлагаю оставить его в Австралии навсегда. Несколько месяцев — и он будет согласен на все, не находите?
— На то, чтобы добраться туда, уйдет едва не полгода, и многие не выдерживают этого путешествия. А если и выдерживают, ужасные условия пребывания там ломают человека в первые же недели. Уверены, что хотите подобной участи для своего сына?
Милтон не собирался позволять Ричарду снова от него ускользнуть. Если мальчишку нельзя урезонить, значит, придется принять определенные меры. Девять лет жесточайших лишений — вот справедливое возмездие за девять лет бессильной ярости Милтона, не имевшего возможности позволить себе то немногое, что доставляло ему искреннюю радость.
— Но людей ссылали туда и за меньшие преступления, верно? — напомнил он Эйбелу.
Тот пожал плечами:
— Наши тюрьмы переполнены, а труд заключенных — бесплатный труд. Австралии нужно много рабочих рук, если мы хотим превратить ее в новую процветающую колонию для Короны. Там до сих пор ничего нет, кроме поселков для заключенных, и оттуда сбежать невозможно. Прибывающие туда корабли привозят только заключенных. Там ни у кого нет надежды на будущее.
Милтон улыбнулся:
— Да, тяжело им приходится. Но возможно, ссылка — именно то, что исправит этого мятежника. Как только Ричард будет готов выполнить свои обязательства, его немедленно освободят. Это можно устроить?
— Устроить можно все, — пробурчал Эйбел, неловко морщась.
Милтон удивленно нахмурился. Неужели он выглядит холодным и бесчувственным даже в глазах этого простолюдина Кантела? Разве не очевидно, что Ричард заслужил такую участь? Кантелу стоило лишь оценить ужасающее состояние Уиллоу-Вудс, чтобы понять, сколько вреда причинил Ричард собственной семье!
— Сначала посмотрим, что скажет он сам. Если он готов исправиться и помочь своим родным после всего того, что наделал, его можно простить, — продолжал Милтон. — Приведи его в чувство, — приказал он Олафу.
Тот понял это как призыв к действию и сильно пнул Ричарда в бок. Эйбел отвернулся. Милтон свирепо уставился на болвана:
— Принеси воду или нюхательные соли, глупец!
— А где их брать?
— Ни… к… чему, — простонал Ричард. — Какого черта?
Он попытался встать, но понял, что руки связаны за спиной.
Он знал, что этим кончится, когда Олаф взломал дверь его номера: придурковатый великан даже не проверил, заперта ли она. Ричард ужинал в одиночестве — Ор прислал еду с сообщением, что задержится. Причиной задержки была служанка из кабачка.