– А может, ты бесплатно поступишь?
– Ага… В институт красоты я поступлю бесплатно. И то если только для опытов, – невесело пошутил Васька. И уже бодрее добавил: – Я и без института что-нибудь придумаю. А ты в институт хочешь?
– Обязательно! В юридический. Я уже все решила.
– То есть уедешь… – вздохнул Вася. – Ладно, это еще не скоро, чего зря переживать. Ой… А до этого ты отсюда не уедешь ведь, да?
– Надеюсь, уеду, – с большой уверенностью в голосе ответила Тоня.
– Зачем?! – испугался Васька.
– К маме.
– Тонь, слушай, а я все хотел спросить, – осторожно начал Вася, – а где все-таки ваши родители? Где отец, мама?
Тоня помолчала, вздохнула и ответила:
– Отца нет. А мама в тюрьме.
– Где?!
– Да. Ты правильно услышал.
– А что она там делает? – Васька был просто поражен.
– Она там суда ждет, – сказала Тоня и внимательно посмотрела на своего друга: как он отреагирует?
Но Васька был очень серьезным. Он развернулся к Тоне и, не отрываясь, посмотрел ей в лицо.
– А ты мне можешь рассказать?
– Ты никому не проболтаешься?
– Нет!
Тоня сжала руками плечи, отвернулась, а потом снова посмотрела на Ваську и ответила:
– Это все очень сложно. У нас тут зимой Машка болела, в больницах лежала… Нужны были деньги – то на одно, то на другое. На платную клинику, дорогую, но очень, говорят, хорошую, сколько денег ушло… Потом еще больше нужно стало – на лекарства, на уход. Мама работать перестала, все с Машкой сидела, так что и на жизнь тоже они нужны были. Она сначала деньги занимала, а потом уже никто не давал в долг, и она решила взять кредит. Искала-искала, где его взять, чтобы проценты поменьше были. Деньги требовались срочно… И тут ей попалось одно место, где эти кредиты давали. Процентов почти не брали, надо было только квартиру как-то… заложить, что ли…
– Ну и?..
– Ну и она быстро там все документы подписала, получила деньги и понеслась к Машке в больницу. – Тоня старалась не заплакать, а потому говорила отрывисто. – Машку лечили-лечили, вроде вылечили. Выписали домой. Живем мы, живем. Тут приходят из этой конторы, говорят: давайте-ка деньги обратно, что вы в долг у нас брали.
– А вы?
– А у нас их нет! Откуда?.. А раз нет, они сказали, то давайте выполняйте условия договора.
– А какие условия-то? – Васька тоже волновался не на шутку. Он уже, видимо, начал понимать, чем эта история закончилась.
– Такие! Что раз мы в срок долг не возвращаем, то должны отдать квартиру. Которую мы, оказывается, обещали в счет долга им навсегда отдать! Мама говорит: да вы что, как – квартиру? А мы-то тогда где жить будем? Они тут говорят: это уж вы сами должны были понять, когда договор подписывали. Так что теперь квартира – наша, в смысле ихняя… И показали документы, где новый ее владелец значится. И везде мамины подписи и ее паспортные данные…
– Вот это да!
– Так что, говорят они, мы добрые, вот вам еще сколько-то дней срока дополнительно, ищите деньги и кредит возвращайте. А если нет, то мы законно придем и вас выселим отсюда… Выселим, но дадим вам комнату в Московской области, туда вас и пропишем, мы же типа люди порядочные, не аферисты какие. Потому и берем с вас столько, сколько вы должны плюс проценты. А на остаток от продажи квартиры купили вам эту комнату. Так что отправляйтесь туда – и живите на здоровье…
– Ого! – Васька вскочил, потому что не мог усидеть на месте: ему хотелось возмущаться, начать делать что-нибудь, чтобы исправить положение…
– Мама все бегала, искала деньги, чтобы им отдать. Но, конечно, ничего не набрала… Они начали приходить, требовать, чтобы мы выселялись немедленно, что они в суд будут подавать. Мама плакала, просила их… Но а что просить, если вот они, документы! Не подкопаешься! Мама и в контору их ходила, все просила. Ни в какую! Она им говорила: ну как же, у меня же дети, они же тут прописаны! А они отвечают – раньше надо было думать. Так они ее довели, так замучили… – Тоня все-таки всхлипнула. – Что однажды, после того, как взрослые дядьки, свирепые такие, приходили к нам домой и выгоняли нас, пришла к ним в контору и напала на их самого главного… Они тут же вызвали милицию – ну, что совершено нападение, покушение на убийство, отказ от выполнения договора, еще чего-то там… И маму забрали.
– Давно? – спросил Васька как можно спокойнее и вытер с лица Тони побежавшую слезинку.
– Да, в августе…
– И что же? И как же?
– А никак. Маму могли выпустить до суда. Что-то там за нее надо было внести, или… Я не поняла. В общем, мы поехали по тому адресу, где нам комнату купили. А там люди живут – и всегда жили. «Обманули вас, девочки», – сказали они… Мы в Москву вернулись, с мамой встретились. Нас хотели в какой-то интернат на это время сдать, сказали вещи собрать. А вещи у нас только те, что мы взяли, когда в Московскую область ездили, – документы, Машкины лекарства с игрушками… Остальное в квартире закрыто, и ключи у нас отобрали. Я сходила в школу, в сад Машкин – все бумаги забрала. И мы поехали сюда, к дедушке, – мама так сказала… А дедушка… Квартиру нашу опечатали – мы специально ходили смотрели перед отъездом…
– А что ваша мама?
– Что – мама? Все там. Сидит. Ждет… Она мне звонила недавно – удалось на мобильный позвонить ей как-то… Вот такие вот у нас дела, Вася. Так что ты можешь дружить с нами, а можешь и нет…
– Ну ладно, глупости не надо говорить, – отмахнулся Вася. – Ну а что же делать-то теперь?
– Надо ждать, – серьезно ответила Тоня. – В суде же все-таки люди работают. Они все поймут, я уверена. И маму отпустят, и квартиру нам вернут.
– Конечно! – яростно закричал Васька, размахивая руками. – Как миленькие должны вернуть! Подумаешь – напала! Я бы их за такие вещи вообще в мелкую лапшу покрошил, я бы…
– Понятно, – улыбнулась Тоня, уклоняясь от Васькиного кулака, который случайно просвистел совсем близко у ее носа. – Только пообещай мне, что никому мою тайну не расскажешь! Для меня очень-очень важно, чтобы никто и никогда об этом не узнал. Ты меня понимаешь?
– Понимаю. – Васька вмиг успокоился и серьезно посмотрел на Тоню: – Я же тебе сразу пообещал. Слово цыгана.
– Какое «слово цыгана»! – вспыхнула Тоня. – Слово человека! Что, слово честного цыгана чем-то отличается от слова честного русского? Или там корейца?!
– Нет…
– Вот тебе и «нет». В общем, Вася Константинов, ты поклялся.
– Не волнуйся ты, Тоня! – обиженно нахмурился Васька. – Пообещал я – значит, не скажу никому. Все.
– Хорошо.
Снова замолчали. Молчали долго, пока Тоня, поежившись от подбирающегося ночного холода, не спросила: