— Огонь и хворост, что тут такое происходит?
Затем, обратившись к девушке, он добавил тоном, в котором звучали просьба и приказ одновременно:
— Господи ты боже мой, сударыня, как вы очутились здесь? Удалитесь, удалитесь немедленно, это вопрос жизни и смерти. А вы, друг мой, кто бы вы ни были, оставьте этот дом. Убирайтесь прочь, прежде чем рукоятка моего кинжала и ваша башка не познакомились друг с другом. Меч наголо, Майк, и избавь нас от этого негодяя!
— Нет, клянусь душой, — ответил Лэмборн. — Он пришел сюда вместе со мной, и, по закону старых вояк, я не причиню ему вреда, по крайней мере до следующей встречи. Но вот что, мой друг из Корнуэлла, вы принесли сюда с собой корнуэллский ветерок— ураган, как его называют в Индии. Отойдите, удалитесь, или мы отведем вас к мэру Хэлгевера скорее, чем встретятся Дадмен с Рэмхедом [5]
— Прочь от меня, подлая душа! — крикнул Тресилиан. — А вы, сударыня, прощайте! Последние искры жизни, которые еще теплятся в груди вашего отца, угаснут, когда я поведаю ему о том, что видел здесь.
Он ушел, а девушка тихо промолвила ему вслед:
— Тресилиан, не будьте опрометчивы, не говорите худого обо мне!
— Вот это другое дело, — сказал Фостер. — Прошу вас, миледи, удалиться в свою комнату. А мы уж сами подумаем, как нам за это отвечать. Прошу вас поторопиться!
— Я вам на подчиняюсь, сэр, — сказала девушка.
— Нет, должны, прелестная особа, — возразил Фостер. — Простите за вольность, но, клянусь своей кровью и ногтями, любезничать сейчас не время. Вы должны отправиться в свою комнату. Майк, последи за этим назойливым хлыщом и, ежели желаешь себе добра, присмотри за тем, чтоб он немедленно убрался из замка, а я покуда вразумлю эту своевольную леди. Обнажи свой меч, дружок, и следуй за ним!
— Я пойду за ним, — сказал Майкл Лэмборн, — и прослежу, чтобы он убрался из пределов Фландрии. Но причинить вред тому, с кем я утром вместе пил, — это совершенно против моей совести.
И, сказав это, он вышел из залы.
Тресилиан между тем быстрыми шагами шел по первой попавшейся дорожке, которая, как он думал, должна была вывести его из диких зарослей той части парка, в которой располагались владения Фостера. Но поспешность и волнение сбили его с пути, и вместо того, чтобы пойти по аллее, ведущей к деревне, он пошел по какой-то другой. Он шел по ней торопливо, не разбирая дороги, и она привела его к противоположной части парка, где в стене оказалась дверь, ведущая в открытое поле.
Тресилиан на мгновение остановился. Для него было безразлично, какой дорогой уйти из этого столь отвратительного для него места. Но дверь, видимо, была заперта, и пройти через нее было невозможно.
«Надо все-таки попытаться, — сказал он себе. — Единственная возможность вернуть эту утраченную, эту бедную, эту все еще нежно любимую и глубоко несчастную девушку заключается теперь в обращении ее отца к попранным законам его графства. Надо поспешить, чтобы сообщить ему эту душераздирающую весть».
Ведя такую беседу с самим собой, Тресилиан подошел к двери, чтобы посмотреть, нельзя ли ее как-нибудь открыть, или перелезть через стену. Вдруг он заметил, что кто-то вложил в дверь ключ снаружи. Ключ повернулся, дверь отворилась, и вошел человек, закутанный в дорожный плащ, в шляпе с большими полями и длинным пером. Он остановился ярдах в четырех от Тресилиана, жаждавшего как можно скорее уйти отсюда. Оба воскликнули одновременно, один с отвращением, другой с изумлением: «Варни!» и «Тресилиан!»
— Что вам здесь надо? — резко спросил незнакомец после того, как очнулся от своего изумления. — Что вам надо здесь, где ваше присутствие и непрошено и нежелательно?
— Нет, Варни, — возразил Тресилиан. — Ответьте-ка мне лучше, зачем здесь вы? Неужели вы явились сюда справлять свое торжество над поруганной невинностью, как коршун или ворон прилетает пожрать ягненка, у которого он до того выклевал глаза? Или вы явились, чтобы встретиться с заслуженным отмщением от руки честного человека? Меч из ножен, собака, и защищайся!
Тресилиан выхватил шпагу, но Варни положил руку на эфес своей шпаги и сказал:
— Ты с ума сошел, Тресилиан. Я признаю, что обстоятельства против меня. Но заверяю тебя любой клятвой, которую мог бы произнести священник или поклясться человек, мисс Эми Робсарт не потерпела от меня никакого урона. И, право же, мне не хотелось бы причинить и тебе вред в таком деле. Ты ведь знаешь, как я владею оружием.
— Я слышал твои слова об этом, Варни, — ответил Тресилиан. — Но теперь мне, пожалуй, нужны доказательства получше.
— Ты их сейчас получишь, если клинок и рукоять меня не подведут!» — воскликнул Варни.
Правой рукой он выхватил шпагу, левую обернул плащом и напал на Тресилиана с такой стремительностью, которая, казалось, давала ему в первое мгновение преимущество в схватке. Но это преимущество длилось недолго. С решимостью отомстить в Тресилиане сочетались твердость руки и верность глаза. Поэтому Варни, попав в трудное положение, решил воспользоваться своей большой физической силой и сойтись с противником вплотную. Для этого он рискнул дать Тресилиану проткнуть его плащ, обвитый вокруг руки, и, прежде чем тот сумел высвободить свой застрявший клинок, он сошелся с ним вплотную, отведя назад свою шпагу, чтобы немедленно покончить с противником… Но Тресилиан был наготове и, быстро выхватив кинжал, ловко отпарировал удар, который иначе оказался бы для него роковым. В последующей схватке он проявил такое мастерство, что вполне мог подтвердить догадку о своем происхождении из Корнуэлла, уроженцы которого — мастера сражаться на мечах и рапирах, и, если бы вновь были воскрешены античные олимпийские игры, они могли бросить вызов любому бойцу в Европе. Варни, плохо рассчитав свой удар, упал на землю так внезапно и стремительно, что его шпага отлетела на несколько шагов, и, прежде чем он сумел снова подняться, шпага его противника уже была приставлена к его горлу.
— Сейчас же дай мне возможность увезти отсюда жертву твоего предательства, — произнес Тресилиан, — или ты видишь это благословенное солнце в последний раз!
Пока Варни, слишком ошеломленный и помрачневший, чтобы дать ответ, пытался как-то встать на ноги, его противник медленно отвел назад руку со шпагой и уже готов был привести в исполнение свою угрозу. Но в этот миг его сзади схватил за руку Майкл Лэмборн, который, привлеченный звоном клинков, подоспел на помощь как раз вовремя, чтобы спасти Варни жизнь.
— Ну, ну, приятель, — сказал Лэмборн, — хватит, ты уже малость переборщил. Убери-ка свою лисичку да припустим-ка отсюда побыстрее. Черный медведь уж, поди, взревел там, заскучав по нас.
— Пошел прочь, мерзавец! — воскликнул Тресилиан, высвобождаясь от хватки Лэмборна. — Как ты смеешь становиться между мною и моим врагом?
— Мерзавец! Мерзавец! — повторил Лэмборн. — На это я отвечу холодной сталью, когда стакан вина смоет память о нашей совместной утренней попойке. А покуда, видишь ли, братец, катись прочь, лупи, лети — нас тут двое против одного.