— Я беспокоился, — пролепетал Терандил. — Говорили, что ты сломала ногу. Но кажется, я ошибся...
— Конечно! — ответила Симорен. — А кто тебе об этом сказал?
— Некий рыцарь в гостинице у подножия горы, — зачастил принц.— Он был там вчера и толковал о принцессе, которую пытался освободить. А та рассказала ему о принцессе, томящейся в плену у драконши Казюль. Я сразу догадался, что речь идет о тебе, стал расспрашивать. Тот рыцарь и поведал мне, будто ты сломала ногу и еще целый месяц не сможешь ходить.
Симорен постаралась скрыть улыбку. Значит, Элианора не подвела и нашептала Халланне выдумку о сломанной ноге Симорен. А глупышка Халланна, надеясь на то, что все рыцари теперь кинутся спасать только ее, не преминула передать эту выдуманную историю первому попавшемуся спасителю.
— Видишь, все оказалось путаницей и чепухой. Можешь перестать волноваться, — успокоила принца Симорен. — Отправляйся домой. Мне некогда. Надо еще выяснить, что там в этих кувшинах.
— Симорен, — тихим голосом, но настойчиво проговорил Терандил, — нам надо поговорить.
— Хорошо. Ты говори, а я в это время буду работать, — заявила Симорен.
Она резко повернулась и пошла на кухню. Терандил потащился за ней. Симорен разбирала досада. В первый момент, когда принц сказал, что беспокоится о ней, Симорен даже немного смягчилась. Но желание принца поговорить только разозлило принцессу. Она была уверена, что он снова начнет настаивать на ее спасении, и гневалась на Терандила за упрямство, а на себя злилась за то, что сердится на принца, который ведь желает ей только добра.
Терандил молча топал позади с виноватым видом.
— Что ты с ними собираешься делать? — спросил он, когда, придя на кухню, Симорен вывалила гору кувшинов и бутылей на стол.
— Пересмотреть и почистить, — коротко бросила Симорен.
Она приподняла крышку маленького кувшинчика, вырезанного из цельного куска жадеита. Кувшин был наполовину заполнен зеленым бальзамом. Симорен закрыла его и отставила в сторону.
— О чем ты хотел поговорить? — спросила она, беря другой кувшин.
— О тебе. О драконах. О нас. Ведь это важно не только для меня. Можно, я помогу тебе?
— Если ничего не уронишь и не расколотишь, — примирительно сказала Симорен.
Она понадеялась, что, занявшись простым делом, принц хоть на время забудет о драконах и рыцарских подвигах.
— Я буду очень осторожен, — пообещал Терандил. — О, этот кувшин металлический, он не разобьется. Я начну с него, ладно?
Принц взял один из больших медных кувшинов с двумя ручками по бокам. Он оглядел кувшин со всех сторон, крякнул и полез за кинжалом. Когда Терандил наклонил кувшин, Симорен увидела, что тот закупорен пробкой.
— Только не этот! — воскликнула она.
Странно, как закупоренный кувшин попал сюда? Принцесса точно помнила, что внимательно оглядела горлышко каждого кувшина и бутыли. Наверное, она схватила его в спешке в последний момент, когда услышала крик Терандила.
— Почему? — обиделся Терандил. — Я же сказал, что буду очень осторожен. К тому же кувшин медный, не разобьется.
Кончик кинжального лезвия уже воткнулся в пробку.
— Казюль запретила трогать те, что закупорены пробками, — строго сказала Симорен. — Отставь его и не трогай.
— Если ты настаиваешь... — пожал плечами Терандил и попытался вытащить кончик кинжала из пробки. Но тот прочно застрял и не поддавался. — Проклятье! — рассердился Терандил и рванул кинжал. Пробка, наколотая на острие, легко выскочила из горлышка кувшина.
— Ну вот, так я и знала! Недотепа! — в сердцах воскликнула Симорен.
Черное облако дыма вырвалось из кувшина. Пока Симорен и Терандил, застывшие от неожиданности, смотрели на растущее облако, оно сгустилось, оборотившись темнокожим великаном в громадном тюрбане и набедренной повязке. Великан был раза в два больше Терандила. Губы гиганта растянулись в злой усмешке.
— Что это? — прошептал Терандил.
— Беда, — ответила Симорен.
— Ты говоришь правду, о Дочь Мудрости, — прогудел великан, и эхо его голоса наполнило пещеру. — Я джинн, который был замурован в этом кувшине. И я — ваша смерть! Твоя и твоего милого дружка.
— Моего кого? — не поняла Симорен.
— Ну, того, с кем ты... милуешься-целуешься, — запнулся джинн. — Этого парня, что стоит рядом. Дружок-женишок.
— Он мне не мил дружок, не женишок, и я с ним не собираюсь миловаться-целоваться! — рассердилась Симорен. — Так что убивать меня вместе с ним тебе не резон.
— Не жених? — опешил Терандил. — Но Симорен, как же так?..
— А ты помолчи! — оборвала его Симорен. — И так уже достаточно натворил дел!
— Если он не твой дружок, не женишок, то кто же? — недоуменно спросил великан.
— Надоеда!
— О Симорен! — только и мог вымолвить растерявшийся Терандил.
Великан тоже казался озадаченным. Минуту-другую он поводил бровями, тяжко размышляя. Симорен, казалось, слышит, как скрипят, словно жернова, его неповоротливые мозги.
— Впрочем, все равно, кто он, — прогудел наконец великан.
— Кому все равно? — переспросила Симорен.
Джинн нахмурился.
— Мне! — отрезал он. — Вы умрете оба. Я так решил! А ты имеешь право выбрать, какой смертью умереть.
— От старости! — быстро ответила Симорен.
— Не дразни меня! — разъярился великан. — Вы умрете еще до исхода дня!
— Может, он шутит? — с надеждой спросил Терандил.
— Да, — усмехнулась Симорен, — джинны большие шутники. Но с ними шутки плохи! Успокойся, он шутить не собирается.
Терандил склонился к уху принцессы.
— Тогда я, наверное, должен вызвать его на бой, как ты думаешь? — неуверенно спросил он.
— Ты? На бой? Не болтай глупостей! — вспылила Симорен, но, вспомнив, что Терандил все-таки пришел ее спасать, мягко добавила: — Ты явился, чтобы биться с драконом, а в битве с джинном совсем другие Правила. Ты их не учил, а потому и не обязан вызывать на бой джинна.
— Ну, если ты так считаешь... — облегченно вздохнул Терандил.
Симорен снова повернулась к джинну и увидела, что тот явно чем-то смущен и колеблется.
— Ты разве не хочешь узнать, почему я тебя убью? — спросил джинн жалобно.
— А это важно? — вкрадчиво проговорила Симорен.
— Да это не важно! — вмешался Терандил.
— Терандил! — прикрикнула на него Симорен. — Помолчи! — И повторила: — Так это важно для тебя?
— Выслушайте мою историю, о ты, Дочь Мудрости, и ты, Надоеда, и вы все поймете, — печально вздохнул джинн. — Так случилось, что я нарушил сразу несколько Правил и Законов страны джиннов и за это был приговорен к тюремному заключению в бутылку на триста лет. После этого меня мог освободить любой человек, нашедший этот медный кувшин. Но я надеялся, что мне повезет и кто-нибудь освободит меня гораздо раньше.