— Так куда ты едешь? — спросил я снова.
— Слушай, Джейми, я сейчас не хочу об этом говорить, хорошо? — он занервничал и, не желая встречаться со мной взглядом, начал рассматривать комнату.
— Хорошо.
— Так, почему ты не сказал мне? В другое время, не тогда, когда мы трахались?
— Не знаю, — тихо ответил я. Это звучало нелепо. Наверное, я был таким же дураком, как и он.
Он засмеялся, и почему-то во мне поднялась злоба. Даже если случится чудо, и мы будем вместе, я никогда не смогу примириться с тем, что он надо мной смеется.
Должно быть, он заметил мое движение, потому что перепрыгнул через стол еще до того, как я вскочил со стула. Я завалился назад вместе с ним, и стул под нами разлетелся на куски.
— У тебя отстойная мебель, — сказал я, перед тем как он заставил меня замолчать поцелуем.
Я улыбнулся ему в губы и поерзал под ним. Его бедра вжимались в мои, надавливая на пах, и чем больше он касался меня, тем больше болезненных ощущений доставляла мне моя наливающаяся плоть.
— Боже, я хочу тебя, Джейми, — прорычал он мне в рот.
— Мы вчера использовали последний презерватив, — сказал я, стараясь скрыть разочарование.
— Я еще купил, — прошептал он, проложив дорожку из поцелуев по моему подбородку к шее. — Я не хотел оказаться без них, если бы ты вернулся.
— Откуда ты знал, что я вернусь? — спросил я, выскальзывая из-под него.
— Я не знал, — мы оба сели, прислонившись спиной к стене. — Но надеялся.
Я пнул его в голень.
— Ты идиот.
— Мне это уже говорили, — сказал он с усмешкой. — Наверное, я должен был тебе сказать об этом раньше. Не знаю, наверное, я очень боялся, что ты не чувствуешь ко мне того, что чувствую к тебе я. В смысле, ты всю жизнь вел себя со мной, как придурок.
— Ага, потому что ты дал мне кучу поводов быть с тобой ласковым, — рассмеялся я.
Он усмехнулся.
— Справедливо.
— Так что теперь? — спросил я. — Завтра я уезжаю.
— Знаю, — тихо ответил он. — Думаю, мы придумаем что-нибудь.
Он все еще не сказал мне, куда собрался ехать, а я не хотел давить. Сейчас мы вроде нашли общий язык, и мне не хотелось начинать новую ссору, если этого можно было избежать. Хотя мне и было интересно, почему он не хочет говорить со мной об отъезде.
Мы оба успокоились, и я пожалел, что упомянул о том, что меньше чем через сутки уеду отсюда. Мне хотелось стукнуть себя, но вместо этого я снова пнул Этана.
— Тебе надо завязывать с этим, — проворчал он. — Это начинает напрягать.
— Да? — спросил я, поднимаясь, и опять ударил его ногой. — Тогда тебе придется перестать маяться дурью, встать и позаботиться обо мне.
Этан встал намного изящнее меня. Я пятился и смотрел, как двигаются мускулы на его руках и груди, когда он шел ко мне. Его глаза потемнели и были полны желания, и я хотел его еще сильнее, чем раньше.
Когда я наткнулся спиной на противоположную стену, он прижал меня к ней своим телом, целуя, и возясь с пуговицей на моих джинсах. Расстегнув ширинку, он поднял руки и снял с моих плеч пиджак.
— Ты украл мой пиджак, — сказал он мне в ухо.
— Я надеялся, что ты придешь ко мне, чтобы забрать его обратно, — улыбнулся я.
Этан бросил его на пол и стянул с меня футболку. Когда мои руки были свободны, я потянулся к его джинсам, расстегивая их и спуская с его бедер настолько низко, насколько мог.
Он полез в карман и, зажав в зубах упаковку с презервативом, избавился от джинсов. Он пересек комнату, чтобы подойти к коробке, стоящей на столе, а я тем временем скинул ботинки и отбросил ногой свои штаны.
— Иди сюда, — позвал Этан.
Я подошел к нему, и, схватив меня за запястье, он завел руку мне за спину, заставив развернуться и встать к нему спиной, чтобы я не мог на него смотреть. Он прильнул ко мне, вжавшись напряженным членом в мою задницу, проведя зажатым во рту презервативом по шее.
Я услышал, как он разорвал упаковку, сделав шаг назад, и снова придвинулся ко мне, руками скользнув вниз по груди, чтобы обхватить мой член.
— Подожди, — воскликнул я, чуть громче, чем собирался.
— Что такое? — поспешно спросил он.
— Я люблю тебя, — сказал я.
Он сильно ударил меня сзади под колено, подхватив под локти, чтобы падая на пол, я не ушибся.
— Ты идиот, — сказал он, но в его голосе слышалась улыбка.
Я почувствовал на своей спине и заднице что-то холодное и скользкое, и тут же в ноздри ударил запах оливкового масла.
— Ты что делаешь? — спросил я со смехом.
— Лубрикант уже упакован, — ответил он, опускаясь позади меня на колени.
Его руки скользнули по маслу на моей заднице, между ягодиц, и в меня проникли смазанные пальцы. Я резко вдохнул, когда он добавил к первым двум еще один палец, а потом расслабился, позволив ему трахать себя ими, пока он не отстранился и не прижал ко входу головку.
Мы скользили коленями по стекающему на пол маслу, и я вцепился в стоящий передо мной стул, чтобы удержать равновесие, когда он толкнулся в меня, сразу войдя до конца. До того, как его член не оказался полностью в моей заднице, я и не понимал, как сильно боялся того, что никогда больше не буду с Этаном. И когда он начал двигаться во мне, я точно знал, что хочу провести с ним всю оставшуюся жизнь.
Если бы я не был уверен в том, что с нас сняли заклятие, то подумал бы, что узы между нами не разорваны, но дело было не в них. Мой дом был там, где был Этан.
Одной рукой сжав мое плечо, а другую положив на бедро, Этан начал так сильно вбиваться в меня, что я подумал, что мы поломаем стул, да и сами вместе с ним рухнем. Но когда рука Этана обхватила мой член и быстро заскользила по скользкому от масла стволу, мне стало на все наплевать. Я хотел наслаждаться этим ощущением всегда.
Я кончил, выкрикнув его имя, вцепившись в стул с такой силой, что услышал, как тот затрещал.
— Я люблю тебя, — прошептал Этан, тоже кончая, пульсируя во мне, а потом вышел из меня.
— Ну и насвинячили мы тут опять, — сказал я, отпуская стул и скользя в масле, пока не упал на пол, смеясь.
— Да, но почему это должно меняться, — ответил Этан, поскальзываясь и пытаясь встать, для поддержки ухватившись за стол.
Он помог мне подняться, и мы вместе пошли в ванную, хохочущие и покрытые маслом.
— Я рад, что полотенца оставил, — сказал Этан, включая воду.
— Итак, ты же знаешь, что я все равно тебя спрошу, — я залез к нему ванну. — Куда ты едешь?
— Ну, мне неловко говорить это теперь, когда ты здесь, — вздохнул он. — Но я переезжаю в Чикаго.