Это воспоминание сумело пробудить в ней больше чувств, чем Каланта испытала за шесть долгих лет. Казалось, ее тело и сердце, иссохшие за долгую засуху, теперь жаждали возрождения, вызванного его прикосновениями. Эта жажда, вызванная поцелуем Джареда, очень коварна, и Каланта не должна ей уступать.
«Можно подумать, что у меня появится такая возможность», – подумала Каланта, поставив лейку и снова взяв ножницы.
Он сказал, что нанесет ей визит, но после того, как он полностью игнорировал ее вторую половину бала, Каланта не верила, что Джаред выполнит свое обещание. Нет сомнений, что он сожалеет об интимной сцене в саду. Мысль эта совсем ее расстроила, и Каланта отогнала ее, срезая несколько темно-красных цветков. Из этих красиво окрашенных лепестков получатся прекрасные сладости для детей викария.
– Ваша светлость, виконт Рейвенсвуд спрашивает, не окажете ли вы ему честь, приняв его в гостиной.
Каланта повернула голову, услышав четкие интонации своего старого дворецкого. Томас стоял, дожидаясь ее ответа, словно она могла велеть ему сообщить виконту, что ее нет дома. Вообще-то следовало бы. По очень многим причинам… чтобы пощадить свою гордость, чтобы защитить сердце, не дав ему снова начать чувствовать, чтобы не дать виконту возможности лучше узнать ее, чтобы избежать риска быть им очарованной.
– Пожалуйста, сервируйте чай в гостиной, Томас, – произнесла Каланта, протянув дворецкому корзинку и направившись к двери, которая вела из оранжереи в комнаты.
– Да, ваша светлость.
Томас был одним из немногих слуг, переехавших сюда из Клэрборн-Парка. Теперешний герцог, младший брат покойного мужа, намеревался уволить достойного слугу, переселив его в маленький коттедж и назначив скудную пенсию. Зная, что из своего жалованья Томас помогает внучке и трем ее детям, Каланта наняла его в качестве собственного дворецкого. Внучка жила в коттедже по соседству, и ее шумные дети приходили навестить деда по меньшей мере раз в неделю – к великому смятению старика, считавшего, что их шалости являются немалым испытанием для его достоинства.
Очевидно, можно забрать дворецкого из особняка герцога, но нельзя выдавить из слуги напыщенность и приверженность его устоям.
Услышав, как дворецкий негромко покашливает, Каланта остановилась:
– Да, Томас?
– Не могу ли я помочь вам вернуть передник горничной, наша светлость?
Взгляд Каланты упал на индийский ситец, прикрывавший светло-голубой муслин ее платья. О Боже, она и садовые перчатки до сих пор не сняла! Еще не увидела Джареда, а в голове уже полная сумятица!
Каланта быстро сняла передник и перчатки.
– Теперь я выгляжу прилично? – Томас не улыбнулся.
– Ваша светлость всегда выглядит прилично.
– Спасибо, Томас.
Дворецкий остался, чтобы позаботиться о переднике и перчатках, а Каланта направилась в гостиную, к ожидавшему ее мужчине.
Она стояла в дверях и смотрела, как Джаред беспокойно меряет шагами небольшую комнату. Томас настаивал на том, чтобы называть ее гостиной, но уж очень это роскошное название для такого маленького помещения. Джаред заполнял собой едва ли не всю полупустую комнату, и она казалась еще меньше, чем была на самом деле. Непринужденная грация его движений снова приковала Каланту к месту, и она никак не давала знать о своем присутствии до тех пор, пока Джаред не повернулся и не оказался лицом к двери.
Каланта заставила себя спокойно шагнуть ему навстречу.
Она остановилась и полуприсела в реверансе, нацепив на лицо маску застывшей вежливости – во всяком случае, она на это надеялась.
– Добрый день, милорд.
Джаред удивил ее, слегка поклонившись в ответ. Их краткое знакомство не давало повода ожидать от него привычных любезностей.
– Каланта.
Она указала на обитый розовой парчой диван подле камина и села на одно из парных кресел напротив.
– Не желаете присесть? Я попросила Томаса принести нам чаю.
Слышит ли он, как грохочет сердце у нее в груди? Руки Каланты на бледно-голубой юбке платья дрожали. Она спохватилась и сцепила пальцы, чтобы не выдать предательского беспокойства. Как странно! Обычно ей приходилось принуждать себя к движению – особенно если рядом находились джентльмены.
Джаред в молчаливой насмешке вскинул брови.
– Не нужно так нервничать, mon ange. Я не собираюсь набрасываться на вас, что бы вы себе ни думали после вчерашнего вечера.
Ее тревожили вовсе не его поступки.
– Я этого и не думала. Для этого вы слишком джентльмен, Джаред.
Он коротко и хрипло рассмеялся.
– Как вы можете называть меня чертовым джентльменом после того, как я бессовестно приставал к вам вчера вечером?
Каланта была слишком честной женщиной, чтобы позволить ему взять всю вину на себя, хотя и стыдилась признать свою роль в случившемся.
– Вы не сделали ничего против моей воли.
Джаред уставился на нее, словно пытаясь оценить искренность сказанного. Между ними проплыли воспоминания об украденных в саду мгновениях, и его глаза почти почернели от каких-то безымянных эмоций. Каланта почувствовала, что губы ее внезапно стали мягче, словно уже готовились к повторению несдержанных ласк.
Она с силой втянула в себя воздух, пытаясь успокоить пронизывающие ее ощущения, но ничего не помогало. Не рядом с безмолвным и откровенным мужским голодом. Этот голод овевал ее, как ветер на вересковых пустошах, но вместо того, чтобы охладить, он разжигал пламя внизу живота. В груди тоже возникло более чем странное ощущение, и соски Каланты под тонким шелком сорочки затвердели.
Взгляд Джареда скользнул с ее губ на кожу, обнаженную квадратным вырезом платья, словно он каким-то образом чувствовал, какой эффект производит его присутствие на ее тело. Но откуда он может это знать, если сама Каланта потрясена? Лицо Джареда исказилось и стало выглядеть почти жестоким от обуревавшего его желания, только раньше Каланта не угадывала этого чувства в его темных глазах. Она никогда еще с ним не сталкивалась – а вот сейчас узнала. К счастью, обуреваемая любопытством горничная принесла поднос с чаем и разрушила эротические чары, которые едва снова не захлестнули Каланту.
Она разлила чай, с предельной тщательностью сосредоточившись на этом простом деле.
– Вы двигаетесь, как герцогиня, – заметил Джаред. Каланта аккуратно размешала в своей чашке кусочек сахару.
– Я и есть герцогиня – точнее, была ею.
– Вчера вечером вы сказали, что ваш отец был викарием?
Это объединяло Каланту с ее единственной настоящей подругой. Мэри тоже была дочерью викария. Только ей покровительствовал местный виконт, оплативший ее обучение, но не предложивший ей руку и сердце. Каланта часто думали, что подруга предпочла бы замужество, но мысль о том, что виконт женится на дочери простого викария, была просто кощунственной для общества.